Юрий Огородников: Жизнь, поиски и метания Андрея Георгиевича Старогородского

Варвара впервые заметила, что его тонкие брови идут от переносицы резко вверх, как крылья приземляющейся птицы. И голый взгляд. Голый и оголяющий женщину.

– Боже! Как вы прекрасны! И кому вы отдаёте свою красоту. Наивному, благодушному, безвольному человеку. Вам нужен иной мужчина. Мужчина! Идите! Не возражаете, если я не пойду вас провожать?

(Яков выполнял мелкие поручения группы банкиров, мелкие, но щепетильные, можно сказать, интимные. Более того, опасные для тех, кто эти поручения даёт. За их выполнение Яков получал вознаграждение, поскольку на зарплату доцента прожить в 90-е годы было очень трудно. Впрочем, и нынче не намного легче. Сейчас ему поручили передать жене заместителя Берсенева Антона и любовнице его коллеги Кондратия план того, как напугать Берсенева, чтобы он не мешал творить тёмные дела тем, с кем был связан Яков. Кондратий хотел изъять свою долю из банка и уехать с Руфиной за рубеж, но Берсенев противился этому. Берсенев показывал «дурной» пример финансистам, он вёл дела честно, насколько это было можно в то время, и вкладывал деньги в экономику России. Последнее не устраивало и Кондратия, поскольку уменьшало прибыль банка и его руководителей).

Яков явился домой к Руфине в редкий час, когда её кровать свободна. Войдя в гостиную, он разбросал в сторону руки и, оскалив зубы, воскликнул:

– Руфа! Богиня моих прошлых лет! Я опять возжелал твоего роскошного тела!

Руфина засмеялась.

– Врёшь! Но всё равно приятно. Любовница отказала? Разве что по старой памяти выручу бедного.

– Дай, как раньше, я сам раздену тебя. Раздевать женщину приятней, чем одевать. К тому же дешевле.

– На меня ты не очень потратился.

– Не успел, дорогая. Ты нашла себе сразу двух банкиров.

С Руфины практически нечего было снимать: только лёгкий халатик. Так сказать, как пионерка: «Всегда готова!».

Секс с Руфиной не доставил Якову удовольствия. Отработанная дамочка. Но не для удовольствия он залез в её кровать. В тесноте тел легче как бы вскользь и невзначай направить мысли Руфины в нужное русло. Отдыхая – секс по нужде утомляет – они обнажённые лежали бок о бок, Яков завёл разговор о муже Руфины и её любовнике Кондратии. Предварительно Яков улучил возможность взглянуть на него в банке. Для большей внутренней убедительности во время «творения» художественного воображения Руфины.

– Мужик мощный для этого дела, но глуповат.

– «Для этого дела», как ты брякнул-крякнул, много ума не надо. Ты умный, а удовольствия от тебя мало.

– Понятно, – ты у вас начальник штаба, умственный центр. Почему он не вынет из банка деньги? Вы же хотите этого. Махнули бы за границу. Сейчас только там настоящая жизнь. С деньгами что хочешь, то и бери.

– Берсенев не даёт.

– Да ну? Мужик он крепкий. У него в банке можно изъять деньги, только переступив через его труп. Припугнуть можно.

– Мой муж – рохля. Ни на что смелое не способен.

– А ты на что?! Он с твоим любовником поигрывает в пейнтбол. Пригласите Берсенева…

Яков изложил схему плана своих хозяев. Руфина оживилась.

– Тебе надо только как следует запалить Кондрата.

– Он уже горит со всех концов. У него никогда не было такой любовницы, от которой все, кроме тебя, лягушки, горят костром до неба.

– Или до преисподней? – отомстил Яков.

(На вечере у банкиров к Якову подошёл приятный молодой человек, Михаил и предостерёг Якова: его связи с банкирами этого типа опасны).

Оставшись один, Яков задумался. Он догадывался о том, что говорил Михаил, сам, но думал, ещё подзаработаю – нынче на зарплату доцента даже умереть трудно: денег на похороны не хватит. Похоронщики грабят ближних беззастенчиво, пользуясь их безвыходным положением. Но сегодня ему вдруг стало страшно. Страх угнездился в нём и постепенно вырастал, заполняя душу.

Но задания банкиров надо выполнять, иначе отомстят. К тому же он много знает об их делах).

Ранним воскресным утром кавалькада из трёх роскошных автомобилей вылетела из Москвы и помчалась по Ярославскому шоссе навстречу восходу солнца. Автомобили сверкали чёрным лаком и никелем: едут богачи. В каждой машине по одному человеку – за рулём. В двух на заднем сиденье покоятся ружья. Лёгкий холодный туман оседает на желтеющие поля, застревает в ветвях елей и сосен. Осень пожирала природу. Но свежесть, возрастающий утренний свет подымают дух, радуют душу. Кроме, может быть, одного из них, того, кого жгла забота – чтобы задуманное свершилось.