Юрий Огородников: Жизнь, поиски и метания Андрея Георгиевича Старогородского

Преступные журналисты, режиссёры, артисты изо дня в день приучают человека – дитя, юношу, от природы призванных быть романтиками, к практичности – практичности, обыденности убийства. Убивать – необходимая принадлежность существования (Ч. Дарвин). Начало такого мышления – в воспетой интеллигентами эпохе Возрождения. Сегодня создание «гуманистов» – Возрождение – развернулось до конца.

Событие прошло не замеченным в стране, хотя каналы ТВ оповестили о нём. Был убит директор одного из самых крупных банков страны. Незамеченным в том смысле, что люди, прослушав сообщение, тут же забыли о нём через мгновение: привыкли.

Потрясло оно Андрея, потрясло буквально: будто великан взял Андрея за шиворот, приподнял и сильно встряхнул. Может, потому, что событие касалось лично его. Но не только поэтому. Андрей действительно переживал подобные события – и с другими как своё личное и как общественное. Капитализм не может существовать без преступлений – таким было убеждение Андрея. А убеждения у него были и достаточно твёрдые. Что давало ему опору в жизни.

Оно же ускорило решение Якова отделаться от банкира. Но он пока не знал, как это сделать, чтобы не разозлить его.

– Я боюсь, – говорил Кондратий своей подружке. – Боюсь, что-нибудь сорвётся.

– Ну, мужики пошли. Дело сделано. Следующий шаг – изъять деньги и adieu-покеда!

– Мне не разрешают уезжать до конца следствия.

– Оно будет недолгим. Слишком очевиден преступник.

– И всё-таки страшно. Ты бы хоть навестила Антона.

– Да ну! Он, Кондрата, отыгран. Его для меня уже нет.

– Нехорошо, Фанни.

– О, заговорил мужик. А убивать как?

– Не я же убивал.

– И не я? И ты, и я. Мы теперь с тобой связаны кровью, кровнородственные. Нам нельзя отдельно.

– Если меня посадят, ты точно так же?

– Кондрат, не надо фантазий. Тебя ещё не посадили. А посадили рядом со мной.

На похороны Берсенева собралось много народу. У самой могилы стояли скорбные мать и Варвара.

Первым выступил правительственный член Н. И. Левашов. Его лицо узнаваемо. Он часто являлся нам на экранах ТВ. Речь, как и положено чиновнику, была безцветной. Отметил заслуги Берсенева перед государством, его незаменимость, выразил соболезнование семье, а в конце довольно-таки злобно заявил, что это дело рук «красно-коричневых» (так в те времена ельциноиды называли коммунистов – красные и патриотов – коричневые, то есть фашисты).

Абенд – не очень траурное лицо, как всегда самодовольное и самоуверенное. Банкир выступил и отметил прогрессивность деятельности Берсенева, его новаторство «в нашей системе». Жаль, очень жаль. Надеюсь, преступники будут разысканы и наказаны.

От служащих банка выступил заместитель по экономике, отметил, что деятельность Берсенева была направлена не на личные интересы, а на интересы России.

Тут же стояли Антон и Кондратий с опущенными лицами. За спиной Кондратия Руфина казалась даже весёлой. В толпе торчала тощая фигура Якова, лицо его было безучастным, но на душе скребли кошки ядовитыми когтями: я преступник, я погиб, как жить дальше….

Позади всех стояла и первая жена Берсенева, Виктория Евгеньевна, сохранившая фамилию своего краткого мужа: Берсеневу была нужна не женщина-философ, а домашняя, тёплая женщина, слишком тяжелая и опасная была у него жизнь. Берсенева, одетая траурно, но, как всегда, гармонично, видно, тяжело переживала смерть близкого человека. Лицо её стало совсем некрасивым. Переживал эту смерть и Александр Городецкий – убитый имел отношение к его коллеге, к тому же Александр видел социальную основу преступления.

Андрей стоял низко опустив голову в конце толпы. Краем глаза он видел свою коллегу – Викторию Евгеньевну. Когда церемония кончилась, Андрей пытался пробраться к Варваре. Андрей страдал за неё, он даже издалека заметил, как изменилось её лицо из светлого стало тёмным, черты обострились, будто перед ним была уже не Варвара, а чужая женщина. Андрей ещё не знал, что видел Варвару в последний раз. Варвару с матерью сопровождали правительственный член, зам директора банка по экономике, телохранители. Женщины скрылись в автомобиле и уехали.

Андрей звонил Варваре, но телефон не отвечал, ни городской, ни мобильный. Через три дня Андрей решился поехать к Варваре домой. Он долго звонил у подъезда – безполезно. Наконец, вышел охранник и сообщил, что мать с дочерью уехали, но куда, ему неизвестно.