Около шести Мезенцев решил более не маяться, умыться, перекурить, и ждать своей остановки. С мечтами о чашке кофе безотчётно отдался минутному забытью, и очнулся от заполошного крика: «Северотурьинск! Подъезжаем! Кто до Северотурьинска? На выход!» В проходе стояла толстая проводница, щурившаяся в неверном свете ночника, и вглядывалась в пассажиров. В тягучих сновидениях, – Мезенцев сдавал и никак не мог сдать экзамен по «военке» – появился просвет и действительность сфокусировалась. Толстуха говорила нормальным тоном, пронзительно вопил младенец с нижней полки, каким-то неведомым образом их голоса совместились. За окном уже проплывали станционные постройки, и когда Мезенцев спросонья, впопыхах не попадая в рукава, напяливал пальто, поезд утишил бег и жёстко брякал сцепками. Утренний туалет сопрягался с некоторыми трудностями. Из всех удобств на северотурьинском вокзале в квадратном зале ожидания, заставленном диванчиками, покрытых жёлтым лаком с выцарапанными именами амбициозных пассажиров, имелась лишь раковина. На стене над раковиной висела эмалированная табличка, строго настрого запрещавшая умываться и мыть посуду. Первое впечатление надолго оседает в памяти людей, и появляться в первый раз на будущем месте работы заспанным, неумытым вахлаком не хотелось. Зал ожидания пустовал, но не столько из опасения платить десятирублёвый штраф, сколько не желая начинать день с конфликта с младшим обслуживающим персоналом, имеющим привычку появляться совершенно неожиданно и шумливо вставать грудью на защиту правил и инструкций, Мезенцев извлёк из рюкзака кружку, и, наполнив её водой, вышел в пристанционный дворик. Наступал серенький октябрьский день, жёлто-оранжевый свет фонарей растворялся в блеклом рассвете. Мезенцев облюбовал стоявшую у голубой ёлочки зелёную скамейку с налипшими берёзовыми листьями, и приступил к утреннему туалету. По мокрому асфальту прошлёпала кирзовыми сапогами серая тётка в форменной ватной куртке с эмблемой МПС на рукаве. Умывающийся пассажир возбудил у тётки необъяснимое любопытство, и до самого конца аллейки железнодорожница шла, оглядываясь, зародив у пассажира неодолимое желание показать язык. Не удовлетворившись скудным умыванием, пассажир капнул на платок «Шипром» и протёр лицо одеколоном. Станционный буфет открывался в десять часов, и пришлось довольствоваться куском чёрствой булки и чаем из термоса, предусмотрительно заваренным накануне вечером. За ночь чай настоялся и вполне годился для заварки. Холодный воздух, умывание, крепчайший чай разогнали сонную одурь, и, почувствовав себя посвежевшим, Мезенцев приступил к поискам экспедиции.
База экспедиции находилась на окраине городка, образуя автономный посёлок. Довёз к ней новенький «ПАЗ» северного исполнения. Ни кондуктора, ни кассы в автобусе не имелось. На капоте стояла белая картонная коробка с мелочью, рядом лежал билетный рулончик. Пассажиры бросали в коробку деньги, сами отсчитывали сдачу, сами отрывали билеты, последнее делали далеко не все. Расплатившись, большинство приговаривали с усмешкой: «Да на кой он мне, билет этот!»
В экспедиции дело решилось быстро. Кадровичка внимательно прочитала направление, что-то отметила в большой книге, тут же последовал звонок главному инженеру. Через полчаса, дождавшись завершения утренней сутолоки, знаменовавшей начало всякого рабочего дня, как бы скрупулёзно он ни был распланирован накануне, новоприбывший молодой специалист сидел в довольно обширном кабинете со стеклянными книжными шкафами у стен и двумя письменными столами, составленными буквой «Г». Напротив него располагался тщательно выбритый моложавый мужчина с чётким пробором в аккуратно причёсанных тёмно-русых волосах. Фигуру хозяина кабинета облекал коричневый костюм, нейлоновая рубашка цвета недозревших кедровых орехов. Довершал гардероб туго повязанный тёмно красный галстук и массивное золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. Обоняние посетителя улавливало запах мужской парфюмерии.
Тепло, наполнявшее здание экспедиции, съело утреннюю свежесть. После дороги – поезда, самолёта, опять поезда, вокзалов, сна урывками голова была пустой, наполненной звоном. Мысли шевелились медленно, сознание словно отделилось от тела и наблюдало происходящее как телехронику, повествующую о посторонних, не касаемых его событиях.
Аркадий Леонидович Краснов, несколько рисуясь, должность главного инженера он занял в этом году и ещё не обжил своё новоё положение, вкратце ознакомил со структурой Россыпной экспедиции, и задачами, которые она решает. Из всего ознакомительного рассказа Алексей запомнил несколько моментов. Основное направление работ экспедиции – поиски и разведка месторождений бокситов, есть несколько поисковых проектов и на железные руды. Название осталось от прежних времён, сейчас россыпи отошли на второй план, новых проектов нет, дорабатываются старые. Ещё он запомнил имя самого главного инженера, а также начальника экспедиции – Басаргин Фотий Назарович. Имя было необычным, ассоциировало с могучего телосложения бородачом. Как выяснилось позже, образ, рождённый неуёмным воображением, был близок к действительности. Начальник экспедиции действительно обладал мощным телосложением. Хорошо развитую мускулатуру покрывал налёт жирка, впрочем, возрастные накопления не портили фигуру, а, наоборот, придавали ей значительности. Но, вот, обзавестись экзотической киношной бородой, Фотий Назарович не сподобился.
Читать дальше