Валерий Лаврусь: Как это было

– А вы, значит, тоже здесь не первый раз?

– Си, синьор. Иногда захожу. Здесь бывают интересные люди…

За его спиной вдруг опять возник метрдотель и, судя по направленному на меня взгляду, явился тот опять за мной.

– Извините, господин, мы сегодня вас задергали… – начал он просящим тоном.

– Что на этот раз?! – откровенно говоря, я уже был несколько на взводе.

– Вас просят пройти в гардеробную, там один… гос-по-дин… … который малость не в се-бе потерял номерок, и теперь показывает, как кажется гардеробщику, на ваши вещи. А гардеробщик вас запомнил…

– Господи, – я поднялся из-за стола, – ну кому нужно моё пальто? Профессор, ради бога, извините… ради бога! Сейчас вернусь, не уходите, только не уходите! Не уходите…

– Си, синьор. Си…

Когда я спустился на первый этаж в гардеробную, инцидент уже был исчерпан. Гардеробщик, сняв фирменную фуражку, вытирал вспотевшую лысину и невнятно что-то бормотал под нос.

– Так что случилось? – подал я номерок.

– А… зальют, понимаешь, зенки, простите – глаза… Людей с панталыку сбивают, – он посмотрел на мой номер, – сразу же сказал: это чужое пальто… у него, правда, оказалось похожее… Извините, пожалуйста, что побеспокоили, Христа ради…

– Да ладно… – махнул я, – бывает.

Стоит ли говорить, что, когда я вернулся, испанского профессора уже не было на месте? Только тлела в пепельнице недокуренная сигарета, да в бокале оставалась недопитая «Мирафлора».

Я рухнул на стул, залпом допил коньяк и наконец-то рассеянно принялся за пирожное.

– Так-так-так… И что тут наговорили два этих старых осла?! – через весь зал ко мне направлялся пожилой дядька. Был он похож на Никиту Сергеевича Хрущёва, так же лыс, курнос и кругл, в светлом, не по сезону костюме. В одной руке держал затасканный мятый портфель под крокодиловую кожу, в другой – какой-то дурацкий зонт-трость немыслимой расцветки. Ему только косоворотки не хватало, хотя был какого-то неопределённого цвета галстук (который, похоже, никто и никогда не развязывал). В этот образ бы ещё вписались летние сандалии, но, увы, на ногах незнакомца были какие-то старые стоптанные, правда, начищенные коричневые ботинки. По пути он зацепил зонтом официанта и приказал ему:

– Мне, любезный, вон за тот столик, – он ткнул портфелем в мою сторону, – сто… нет! сто пятьдесят граммчиков хреновухи и груздочков… с маслицем… сметанкой, с лучком там… и хлебушка чёрного…

Подойдя к столу, новый персонаж сунул цветастый зонт в угол, с размаху упал на гостевой стул, с брезгливостью отодвинув пепельницу и бокал, и водрузил на их место мятый портфель.

– Так что эти два осла вам наговорили? – весело под-мигнув, он раскрыл портфель.

– Извините, вы о ком? И кто вы?!

– Как кто? – старичок-бодрячок даже расстроился и перестал шуршать в портфеле. – Я амиго этих двух олухов царя небесного, франкомана Жана и этого недоделанного испанца Мигеля. Кстати, он всё врёт, никакой он не Мигель, а самый что ни на есть Михаил, Мишка! Правда у него жена ребенком была вывезена в 38-м из Испании, ну, согласитесь: то жена… А у Жана – правда такое имя, хотя он родом откуда-то из под Рязани. А я…

– Профессор? – попытался угадать я.

– Да… Профессор. Луконин Олег Харитонович. Профессор и, – он поднял вверх указательный палец, – доктор исторических наук. Между прочим, был знаком со Львом Николаевичем в бытность, когда он уже читал лекции в Ленинградском, а потом Санкт-Петербургском Университете.

– Львом Николаевичем Гумилевым?..

– Ну не Толстым же… – он наконец достал из портфеля очки, водрузил их на нос, портфель застегнул, бросил на соседний стул и взял книгу Черновой, внимательно рассматривая страницу с миниатюрой Ронсевальской битвы. – Интересная книжица… интересная… Здесь приобрели?

– Да, – я кивнул в сторону, где, по моему мнению, должен был располагаться магазин «Старая Книга».

– Интересная… – он полистал и вернул «Миниатюры…» на стол. – Так что вам наговорили два этих старых осла?

– Послушайте, – возмутился я, – а почему вы их обзываете?

– Почему?! Да хотя бы потому, что я знаком с ними уже сорок лет и сорок же лет с ними дружу.

– Ну, разве что… Мы с ними обсуждали Ронсевальскую битву и «Песню о Роланде»… с… м-м-м… исторических позиций.

– Ах, с исторических… Ну-ну… Представляю, что они вам тут несли. Один вовсю нахваливал французов, а второй перетягивал одеяло на испанцев. Они хоть не передрались?

– Они были по очереди.