Роберт Шляпников: Линзы

© Роберт Шляпников, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Ну-ка вставай, вставай горе ты мое луковое. – Сквозь сон, издалека, раздался голос мамы. Он, с трудом, открыл тяжелые после сна веки. Привычно протянул руку к прикроватной тумбочке и как всегда неуклюжие пальцы столкнули очки на пол. Массивная оправа, вместе с толстыми линзами, буквально загрохотали в утренней тишине. «Видно придется вставать.» – Мрачно подумал он. И медленно, перевалившись на другой бок, попытался, не слезая с кровати, поднять их. Расплывающиеся очертания предметов, как в тумане, не давали повода надеяться, что шарящая по полу рука, что-нибудь нащупает. Но вот удача! Шурик удовлетворенно водрузил на нос огромные окуляры, связывающие его с внешним миром. И все встало на свои места. Настроение улучшилось, он даже улыбнулся.

За завтраком, выяснилось, что мама долго откладывала, урезая себя во всем. И теперь у них, есть возможность приобрести ему линзы. Это счастливое событие должно произойти на следующей неделе. Неделя – это целая вечность. Когда он снимет с носа эти гигантские, массивные уродливые очки – все, пойдет по-другому. Жизнь станет прекрасна. Он будет смело подходить к девчонкам, спокойно болтать с ними о всякой всячине. Ему не придется проскальзывать в класс. Теперь можно будет спокойно входить, широко распахивая двери. Не надо будет, мямлить и краснеть, стоя перед доской. Хотя ты знаешь ответ. Теперь, его не будут пинать по поводу и без, пацаны-одноклассники. Все – конец бесконечным унижениям. Чтобы заработать уважение, можно будет даже подраться с кем-нибудь из них. Его мнение обретет вес. Жизнь, бьющая ключом, заменит серое, тягостное прозябание. «Пора в школу.» Голос мамы опять выдернул из мира грез. «Все-таки у мамы определенно развит талант с утра „улучшать“ настроение.» – Мрачно подумал Шурик, неловким движением смахнув со стола, пустую чашку. И, о чудо – та не разбилась!

На учебу он шел окрыленный. На губах играла улыбка. Глаза светились мечтой. Даже старая привычка, сжиматься и казаться незаметным на улице, была забыта. За что и был наказан во дворе школы. Его окликнули: – «Эй, Панда! Подойди-ка сюда.» Эта кличка за его неуклюжесть, никогда не снимаемые очки и полноту, пристала с первого класса. Робко повернув голову, он увидел стоявших кружком старшеклассников. Мечта куда-то испарилась, колени стали мелко подрагивать. Лоб и ладони покрылись испариной. И смешной, деревянной походкой он направился к ним, даже не заметив перед собой небольшую канаву. О которую неуклюже споткнулся, упал, и вопреки всем законам физики как-то странно покатился, сильно вывалявшись при этом в грязи. Когда он попытался встать, волки (а это ведь были настоящие люди-волки) уже стояли рядом, радостно ржа. «Видишь, какой у меня грязный ботинок. Надо бы его почистить.» – Пролаял один из них. Почти животный ужас обуял его. Чувство тревоги и опасности физически придавило к земле. Он тоже человек, он просто хочет мира, он просто хочет в школу. Рука медленно потянулась к ботинку и рукавом, недавно купленной куртки, Шурик до блеска протер туфель. «Ладно, беги получать хорошие оценки, чтобы не огорчать свою мамочку.» – Прозвучало как спасительная индульгенция.

Только войдя в школу, он почувствовал горькую, страшную обиду и слезы неудержимо полились из глаз. Дежурные, даже не записали его в книгу опоздавших, все оборачивались с презрительной жалостью и удивлением. «Эх, если бы у меня были линзы. Я бы им показал. Я бы, я бы…» И картины страшной мести стали проноситься в мозгу. Отмывать грязь пришлось довольно долго, естественно, он еще больше опоздал. Очередную порцию унижений, пришлось выслушивать от классной. День был безнадежно испорчен. Сидя на уроках, он никого и ничего не слышал. Вжав голову в плечи Шурик буквально считал минуты до того счастливого момента, когда можно будет убежать домой.

В родных пенатах его ожидала еще одна неприятность. Собака, прожившая у них довольно долго, лет семь или восемь, начала умирать. Вначале она скулила, потом начала выть, затем просто хрипела. И так, почти до самого вечера, пока окончательно не испустила дух. Когда совсем стемнело, чтобы никто из соседей не видел, он завернул труп в полиэтиленовый пакет. Взял лопату и пошел ее хоронить за околицу. Было очень страшно и ужасно неприятно притрагиваться к мертвому телу. Шурику обычно нравилось гладить пса по густой шерсти. Закопав Кузю, так звали четвероногого друга, и вернувшись домой, он только тогда понял, что потерял не просто собаку, а нечто большее.