Роберт Шляпников: Линзы

Во время обеда, попробовав их фирменные котлеты, Колян сообщил, что ест такую вкуснятину впервые в жизни. И, именно поэтому ему ненадолго надо отлучиться к себе домой. Оставив в недоумении новоиспеченного друга, стремглав убежал. Через пол часа, открыв калитку взмокшему и запыхавшемуся Кольке (для него он теперь стал Колькой) и увидев в сжатом кулаке спиннинг, Шурик понял, что стал ценен и нужен не только для мамы.

– Это самое дорогое, что у меня есть.

– Ты знаешь, я не могу взять его. – едва слышно пробормотал Шурик, хотя рука сама тянулась к такому сокровищу. Для любого пацана из их села это было целое богатство.

– Если ты не возьмешь, я просто обижусь.

– Спасибо. – Тяжелое удилище приятно оттягивало ладонь.

Вечер прошел просто изумительно. Они обсудили каждого из их класса, иногда смешно передразнивая, так называемых лидеров. Время пролетело незаметно. Прибежала встревоженная мама (видно, классная настучала по мобильнику), но была несказанно поражена, увидев гостя. Вначале, она просто опешила и было немножко неудобно за ее растерянное лицо. Затем справившись с волнением, побежала хлопотать на кухню. Сегодняшний ужин оказался праздничным и в меню, и по царившей атмосфере. Оживленный разговор, в который включилась и мама, продолжился за столом. Хозяйка удачно попыталась угодить гостю. К концу трапезы Колян откинулся на спинку стула и отдышавшись, заявил, что их дом самый лучший на свете. Затем смущаясь, попросил разрешения остаться на ночь у них, так как он часто не ночует дома и никто беспокоиться не будет. Мама была страшно возмущенна таким отношением к ребенку и без всяких возражений согласилась. А вот Шурик был несколько озадачен. Он не собирался показывать, что спит с мамой в одной кровати, даже Коляну. Но мама, на удивление, быстро смекнув в чем дело, сообщила, что приготовит постель для них обоих в зале на полу. Такого замечательного вечера у Шурика еще не было. Они болтали обо всем, «перемыли косточки» всем своим общим знакомым и врагам. Хотя о своей страсти к чтению пришлось умолчать, Колян бы этого просто не понял.

Да, этот день оказался довольно трудным и перенасыщенным событиями для него, привыкшего к равномерному укладу жизни. И вообще, после происшествия в его комнате, время вдруг побежало. Он как будто вышел из спячки. Произошло столько всего, накопилось море эмоций. Может он начал жить? Голова слегка побаливала и немного подташнивало. И только Шурик коснулся подушки, как пришел глубокий, без сновидений сон.

Следующее утро выдалось ярким и солнечным. Прекрасное настроение соответствовало погоде. Совсем чуть-чуть портили его синяки, появившееся вокруг глаз, после вчерашнего происшествия. Толстые линзы очков увеличивали их. И было довольно смешно видеть свое, так изменившееся лицо в зеркале. Хотя все это и придавало определенной мужественности. Мама, увидев впервые в жизни такого сына, заахала и наотрез отказалась отпускать его в школу. Но, долгие жалобные уговоры Коляна сыграли свою роль. Было решено, что Шурик отсидит только первые два урока. И если вдруг, почувствует себя плохо, то немедленно должен будет отправиться домой.

Счастье есть, он понял это, когда они, проходя мимо кружка старшеклассников, подошли поздороваться и те с уважением жали протянутую руку. Перед началом урока, большая половина пацанов подошла к нему, чтобы поприветствовать. Что было довольно приятно. Однако, заинтересованные взгляды девчонок непривычно смущали. Апогея поток уважения достиг, когда монстр Серега сунул для рукопожатия свою огромную лапищу. Пожав, обеими руками протянутую грабарку, Шурик чуть не заплакал. Учительница биологии Любовь Федоровна, едва войдя в класс, уставилась неподвижным взглядом на Серегу. И затем произнесла воспитательную речь, из коей следовало, что, разным оболтусам и дебилам, а тем более драчунам – не место в таком культурном образовательном центре, как их школа. Монолог о недостойном поведении некоторых учеников продолжался в течение минут десяти и был прерван поднявшимся Шуриком. Тот срывающимся голосом, однако с неожиданно появившимися твердыми нотками, произнес: – «Я сам во всем виноват!» Так внезапно разорванная логическая цепочка воспитательных умозаключений, заставила Любовь Федоровну замолкнуть. В классе повисла гробовая тишина, стало слышно, как в столовой ругается уборщица теть Катя. Пауза продолжалась минуты две, затем учительница, не найдя других вариантов, побагровев, провозгласила – «Вон, вон из моего класса!» Александр медленно поднявшись, неторопливо вышел из помещения. Это был триумф. Приятное чувство свободы, вседозволенности и собственной правоты охватило его. Никогда еще, он не бывал в коридоре во время урока. Удивленно осмотрев пустое фойе, он решил, что все-таки благоразумнее будет дождаться звонка на улице. Во дворе двое старшаков констатировали – «Растет пацан.»