Михаил Качан: Люба-Любовь. Потомку о моей жизни

А где же в это время был папа? Он после окончания Библиотечного института им. Крупской в Ленинграде был направлен на работу в Мурманск. Когда началась война, его призвали в армию, и в эти июльские дни он уже воевал.

В Угличе была пересадка на теплоход. Но тут Володя заболел. У него была диспепсия. Это такое заболевание у маленьких детей, когда и еда, и вода вызывает рвоту. Организм быстро обезвоживается, и ребенок становится похожим на маленького старичка. Официальная медицина от лечения в таких случаях сразу отказывается. Выживал один из тысячи.

– На лице у Володи был виден «смертный треугольник», – вспоминает Любочка. Кто-то, видимо, сказал это, а Любочка услышала и запомнила. А, может быть и сама его увидела, и это её поразило.

Берта побежала к какому-то врачу, и тот поставил Володе синтомициновую свечу (хорошо, что они у него были, ведь тогда это было большим дефицитом). Кроме того, он велел купить на базаре живую курицу и сварить бульон. Этот бульон, видимо, и спас маленького Володю.

Но происшествия на этом не закончились. В туалете на теплоходе Берта выронила пакет со всеми документами в сливное отверстие. Все документы на себя и детей – свой паспорт и метрики детей, хлебные и продуктовые карточки, по которым выдавали продукты на месяц, а также аттестат мужа, который давал ей право ежемесячно получать 600 рублей, все оставшиеся деньги, всё уплыло и, видимо, утонуло. Правда, капитан распорядился повернуть теплоход и поискать пакет, но это ничего не дало. Семья осталась без каких-либо средств к существованию. Даже поселиться нигде не было возможности, так как без документов не прописывали.

Их высадили на пристани Аязкуль в Татарии, и они добрались до села Актаныш, где проживало тысячи полторы жителей, большинство которых не говорило по-русски.

Но это был районный центр, и там был военкомат, куда Берта, как жена военнослужащего обратилась за помощью.

Несколько ночей Берта с Любой и Володей ночевали на столах в политотделе военкомата, потому что без паспорта никто не имел права их приютить. Спасибо военкому, что разрешил. В военкомате пообещали восстановить документы, но это оказалось делом не одного дня.

В конце концов, получив документы, семья поселилась в одной комнате, разделенной печкой надвое. В одной части жили хозяева – татарская семья – женщина с двумя девочками, в другой – Берта с детьми.

Какой была жизнь эвакуированных, хорошо известно. Устроиться на работу было очень трудно. Берта продала (или обменяла на продукты) все вещи, которые у неё были с собой. Всё время искала любую работу, хотя бы на пару часов, чтобы было, на что выкупить хлеб, купить какие-нибудь продукты и расплатиться с хозяйкой за угол.

Любочке пришлось всё время сидеть с Вовой. Он родился в декабре 1940 года и осенью 1941-го ему не было еще года. Сентябрь она просидела с ним дома и в школу не пошла.

В начале октября она всё же пошла в первый класс школы, но начались дожди, а подходящей обуви у Любочки не было, да и мама не могла без неё обойтись. Пришлось школу бросить.

Зато она освободила маму, которая могла заняться добыванием минимальных средств, чтобы купить хоть что-нибудь. Аттестата от мужа (примерно 600 руб.) хватало только на то, чтобы выкупить хлеб и крупу по карточкам.

Когда я спрашивал Любочку, когда в Актаныше появились бабушка и дедушка с тётей Соней (тётя она для Любочки), она мне отвечает, что бабушка, дедушка и тётя Соня приехали уже зимой.

Так получилось, что бабушка и дедушка остались в Ленинграде. С ними была их дочь Соня. Теперь уже никто не вспомнит, почему они своевременно не эвакуировались. То ли не захотели, надеялись переждать в Ленинграде, то ли тётя Соня не могла оставить работу. Теперь можно только гадать об этом. Но в первые месяцы блокады им помогло выжить то, что Соня в блокадном Ленинграде работала и получала рабочую карточку и, видимо, подкармливала своих родителей.

Бабушка и дедушка с Соней приехали в Актаныш в начале зимы 1942 г. Их вывезли из блокадного Ленинграда по «дороге жизни» через Ладожское озеро, когда озеро замёрзло и лёд окреп настолько, что выдерживал машины. Немцы постоянно обстреливали трассу, машины гибли от обстрела, проваливались под лёд и тонули, но «дорога жизни» продолжала работать. Она спасла жизни сотен тысяч людей.