Наталья Семёнова: О серьёзном и курьёзном. повести и рассказы

«Ах, если бы я знала, любимый мой, что тебя мучит! Я бросила б отчий дом, дорогих родителей и увезла тебя на край света. И мы были бы счастливы до гробовой доски!»

Они и в родных пенатах могли прожить счастливо до ста лет, не вздумай Галкина мать (старая глупая перечница!) пригласить к себе пресловутую сиротку на Новый год – и пригласить, заметьте, в третий раз.

Число «три» таит в себе магическую силу. По библейскому писанию Спаситель воскрес на третий день после своей смерти. Отсюда, думаю, все и пошло. Многозначительные идиомы с мистическим числом встречаются сплошь и рядом. Его нещадно эксплуатируют сочинители сказок. Наугад называю произведения: «Три толстяка», «Три поросенка», «Три медведя». Сказочные персонажи добиваются своего, три ночи просидев в засаде, или трижды перекувыркнувшись через голову, или отправившись за «тридевять земель в тридевятое царство», прибыв туда через три года и вдобавок истоптав «три пары железных башмаков». Это число суеверно почитали наши предки, и мы его употребляем в разных вариациях: «угадай с трех раз», «трижды плюнь через плечо», «сделай три попытки»… Число «три» исчерпывает наше терпение до последней капли. Если с трех раз цель не достигнута, мы подчиняемся обстоятельствам или сдаемся на милость победителя.

Петя не стал исключением. Его супружеские чувства не выдержали троекратного испытания… Но – по порядку.

Зинаида явилась в гости с сумкой деликатесов. Кроме нее и одинокой соседки бабы Клаши за новогодним столом собрались свои: я с Галкой, наши мужья и близкая родня. Праздник удался на славу. Все были сыты – пьяны и довольны. Никаких недоразумений и шушуканий по углам. Даже баба Клаша с её собачьим чутьем на любовные измены ничего не заметила. Первого января, когда честной народ отсыпался после бурной ночи, Зинаида уехала. Ближе к вечеру молодежь опять собралась за праздничным столом, теперь в моем доме.

– Чем вы так насолили дорогой гостье, – спрашиваю я Галку, – что она с похмельной башкой ни свет ни заря сбежала в город? Что молодой девахе в праздник делать в пустой квартире?

– Так уж и в пустой? – рассмеялась Галка. – Может, ее там корова дожидается, вторые сутки не доенная!

Погуляли мы от души. Петя, сначала тихий и вялый, после рюмки-другой принялся тискать и целовать Галку, словно век ее не видел. Что это было? Своеобразное прощание с любящей женой? Или Петя еще колебался, сомневался? Вот и ластился к Галке, лип, как банный лист, словно просил: скорее догадайся, что со мной происходит, помоги, удержи! А она смеялась счастливо, пеняла шутливо: люди, мол, кругом, побереги свой пыл для ночи. И вдруг он сказал протяжно и с болью, как простонал:

– Эх, Галя-Галинка, жалко мне тебя: славная ты баба!

– С чего ты вздумал жалеть меня? – подавившись смехом, насторожилась подружка. – Мне очень даже хорошо. Вот к чему ты это ляпнул, а? Или лишнее перебрал?

Тут во всю мощь взревел магнитофон. Галку подхватил танцевать мой кузен-баянист Ленька. Стремительно закружив по комнате, они врезались в стол и едва не улеглись на тарелки. Падая, зазвенели бокалы и рюмки. Расхохотавшись, подружка забыла о неприятном инциденте…

А наутро Петя с понурым видом объявил ей, что уходит жить к пресловутой сиротке, а также изложил историю своего рокового увлечения, о чём я упоминала выше. Галка потрясенно выслушала его убийственную исповедь и продолжала дальше молчать, словно язык отнялся. Петя ушел, не дождавшись от нее ни слова, ни горестного стона. Зато его теща охрипла от громких проклятий в адрес «хитрозадого зятька», «подколодной змеи-разлучницы» и в свой собственный – за преступную доверчивость. Страшный удар судьбы Галка перенесла достойно: не жаловалась, никого не кляла и не винила. Написав вышеупомянутые мемуары, она продолжала любить Петю и хранить ему верность.

Есть женщины, для которых супружеская верность – нечто вроде халата или шлепанцев, которыми пользуются только дома. А за порогом эти дамы не чураются «левых» плотских утех, отчего якобы крепчает их любовь к мужьям.

– Интрижка на стороне, – сказала мне одна авантюристка от любви, – придаёт остроту супружеским отношениям, как специи постному супу.

На этом фоне красивая и одинокая моя подружка, отгородившись от кавалеров бронёй целомудрия, выглядела белой вороной.

– Дурища ты набитая! – однажды грубо сказала я ей. – Опомнись! Глазом не успеешь моргнуть, как молодость пройдет. А у тебя ни мужа, ни детей, ни даже любовника. Останешься одна, кругом одна.