Тимофей Юргелов - Желтый, Серый, Анджела Дэвис, Вулкан и другие. повесть

– А! Западло! Опозорили! – заржали мальчики. Костя растерянно улыбался, он уже не рад был такому вниманию к своей персоне: ведь это для него устроили представление.

Леха прыгал, пытаясь удержать равновесие и распутать трико. Он сдавленно мычал, роняя с белесых ресниц слезы. Тут Серый толкнул его в спину – Леха запрыгал быстрее и едва устоял на ногах. Тогда толкнул Желтый – Леха не удержался, хлопнулся голым задом на землю, но тут же вскочил с прилипшими к ягодицам песчинками.

– Э, кончай, Желтый, хорэ, – крикнул Серый.

– А-а! – закатил глаза Сашка и отвернулся: – Бабы все видели!

Прыгавшие через скакалку девочки прекратили свои распри и наблюдали за мальчиками. Поняли, что за ними тоже следят, сгрудились и стали о чем-то шептаться.

– Ну, мы будем играть – нет?! Вы замучили, Желтый! – закричал опять Серый.

Леха был уже в штанах и ходил кругами от Желтого.

– Мир, Леха? Мир ― или война? – нудил тот.

– Да иди ты!.. – пищал, вытирая слезы, Леха, но было заметно, что он уже сдается.

Наконец Желтый обнял его за шею и встряхнул:

– Леха – друган! Если кто к тебе будет лезть – говори мне. – И самодовольно подмигнул мальчикам.

В это мгновение от группы девочек отделилась Ирка, она подбежала и сразу закричала, подавшись вперед:

– Дураки! Вы че делаете! (Мальчики переглянулись и засмеялись.) Я все, Желтый, твоей матери расскажу! – Однако было ясно, что она никому ничего рассказывать не собирается.

– Рассказывай, – пробормотал Желтый с довольным видом.

– Возьмете нас в «барашки»? – затараторила снова Ирка и тут же замахала рукой: – Анжел, Марин!

– Да ну – баб! – возмутился Санька.

– Да ладно, пускай, – сказал, продолжая сиять, Желтый.

– Только всё, чур, с самого начала, – предупредила сухо Анжела.

Опять пошли хромать наперегонки – и, конечно, хапа свалилась у Лехи.

От него, кажется, только ленивый не убежит – девчонок и тех догнать не может. Сразу видно: голить ему предстоит до бесконечности. У него слезы стоят в глазах, дрожит подбородок. «Леха, штаны не потеряй!» – кричат при девочках съевшие все его черешни пацаны. Костя добежал до своей хапы, нагнулся за ней и замешкался чуть дольше, чем требовалось, – Леха вцепился в него обеими руками.

– Костян галит! – объявил он, едва сдерживая улыбку, и отправился за черту с другими игроками. ― Костян галит, ― повторил несколько раз Леха.

Костя уже пожалел, что поддался. Голить вообще обидно: все вдруг ни с того ни с сего объединяются против тебя одного ― а тут еще Леха стал важничать и покрикивать на него.

Санька был прав: в какую-нибудь серьезную игру с девчонками играть невозможно. Все начинают выделываться друг перед другом, азарт куда-то пропадает, его место занимает странная смесь из смущения и развязности – да и силы не равны. Поэтому неотвратимо следует переход к «бабским играм», в которых нужно браться за руки, кричать дурацкие слова, вроде «штандар – стоп!» или «цепи – закованы!», и совершать другие постыдные поступки. Однако Костю всегда озадачивала та готовность, с которой пацаны осуществляли этот переход, что в старом дворе, что здесь, в новом: на самом деле они не замечают нелепости происходящего или думают как он, что другие не замечают, и тоже прикидываются?..

К своему ужасу Костя увидел протянутую розовую ладошку, с отставленным мизинцем, и в состоянии близком к обморочному – при одной мысли о черных подтеках до локтя и обкусанных бородавках – стал тереть взмокшую пятерню о штанину.

– Ну, держи же! – нетерпеливо притопнула Анжела. Она сама схватила его руку – и Костя почувствовал, как стремительно глупеет, становясь неуклюжим. Единственное, что он сознавал, это то, что его плененная ладонь вспотела еще сильнее, поэтому старался держать ее лодочкой. Он потерял всякий интерес к тому, что творилось вокруг, прислушивался только к руке и готовился к тому, что вот сейчас она отдернет с отвращением свою ладошку и обзовет его «лягушкой» или «мокрицей».

Но Анжела словно ничего не замечала: она подпрыгивала, что-то кричала, перехватывала руку. Вдруг она присела, сжала его ладонь и завизжала:

– Держи-и-и! – Желтый врезался между ними со всего разбега – Костя нарочно разжал пальцы, чтобы не сделать ей больно, – и сразу словно гора с плеч свалилась.

Уводя в свой стан Анжелу, Желтый покраснел от удовольствия. Дураку ясно, что забрать он должен был его, Костю, а не девчонку. Во-первых, чтобы ослабить противника и укрепить свою оборону; во-вторых, просто чтобы над ним не смеялись. Вон стоит теперь, улыбается, моргает по сторонам. Нет, никогда бы Костя не пал так низко: выбрать девчонку, взять ее за руку и увести при всех. Западло… Бабский пастух!..