Александр Никонов - Я иду к тебе, сынок!

Вот и сейчас она стояла как бы на краю пропасти, и словно снова почувствовала под ногой тот шатающийся камень. Наконец она успокоилась и стала просматривать список, который был составлен в алфавитном порядке: мл. с. Бачилов Ю.Ф… ряд. Буинцев С.И… ряд. Вусик Г.М… ряд. Голдобин В.В…

Она читала все подряд, хотя понимала, что в верхних строчках не может быть фамилии на её букву. Наконец она решилась: пр. Кувайцев Т.Л… Слава Богу, Дусиного здесь нет! Ряд. Суханкин Н. М.

Все, Сашки здесь тоже нет. Она оглядела всех счастливым взглядом, и вдруг почувствовала на своих губах глупую улыбку. Она улыбалась своёму счастью. В этом далеком от её родины горном городе Моздоке Маша вдруг поняла значение ещё одного крылатого выражения: «как гора с плеч». Бескровными губами она прошептала «жив» и почувствовала во всем теле слабость, словно и впрямь с её плеч свалилась гора.

– Ну, чего там? – дернула её за рукав Дуся.

– Подожди, ещё не все прочитала, – отмахнулась от неё Маша.

Она просмотрела до конца весь список раненых и выбралась из толпы.

– Ну, чего? Моего там нет? – спросила Дуся.

– Наших в списках нет, – уже спокойно ответила Маша.

Но Дуся вдруг во весь голос закричала:

– Как нет! А где же тогда мой Гришанька? Зачем же тогда я пылькала в такую даль, а? Нет, вы подумайте только, девки, – его тут нет! – Дуся нервно расстегнула верхние пуговицы пальто, кофты, засунула руку между грудями и вытащила письмо. – Во, а это как же! Ведь в нем ребята пишут, что он, Гришка мой, ранен в ноги, что его надо забрать, что часть их расположена под Моздоком. Как же это так?

Маша почувствовала, что Дуся вот-вот сорвется, и попыталась её успокоить:

– Дуся, да ты погоди, надо разобраться. Тут же не написано, что он лежит в Моздоке…

– А вот я щас и разберусь! – Дуся неожиданно подхватила свою вязанку узлов и, открыв пинком дверь госпиталя, скрылась внутри. Маша, подхватив свои пожитки, проскользнула за ней.

В большом просторном вестибюле стояли пустые каталки, вдоль стен были свалены носилки и лежали груды узлов. Справа от входа стоял стол, за которым в белом халате и в шапке сидел солдат. Увидев непрошенных гостей, он сдернул с крючка на стене автомат и закричал:

– Эй, вы куда! Мамаши, сюда запрещёно, доступ только по пропускам! Сейчас же уходите! Ну, мамаши, пожалста, уходите, а то сейчас начальник госпиталя придёт, тогда он взгреёт и вам, и мне!

– Ах, тебе пропуск! – закричала Дуся, – вот мой пропуск! – Она помахала письмом. – Когда в армию забирали, никаких пропусков не спрашивали, а ать-два – и вперёд, на защиту отечества! А теперь я что же – и собственного сына не могу навестить?! Как же, пропуск им подавай! Чихать я хотела на ваши пропуска!

Солдат стоял растерянный и бледный, он явно не знал, что предпринять и как справиться с разъяренной матерью. Он вдруг сел на стул, обхватил голову руками и застонал:

– Ну, всё, не миновать мне губы.

Дуся посмотрела на него и сбавила тон:

– Сынок, что с тобой? Да мне бы только вашего главного, поговорить с ним, разузнать. Сынок мой, Гришанька… Как же так, ведь я ехала вон какую далищу… А у меня скотина, семья, работа… Как же так. Мне бы только поговорить…

– В чём дело, сержант Сукоркин? – спросил сзади чей-то строгий голос.

Маша обернулась и увидела, как по лестнице спускается мужчина в белом халате и белом колпаке. Сержант встал, растерянно развёл руки, на одной из которых повис автомат.

– Да вот, товарищ майор, ворвались, говорят, сын тут… Я им говорил, что нельзя, но они не слушаются.

– Потому что ленишься, Сукоркин, а дверь закрывать и открывать надо только по условному сигналу, или по телефонному звонку, или когда пропуск выпишут. Понял, Сукоркин?

– Так точно, товарищ майор, – вытянулся Сукоркин.

– Вы уж не ругайте его, товарищ офицер, – заступилась за парня Дуся. – Он тут совсем не причем. Это всё я… Гришка, сын мой, у вас тут лежит…

– Ну вот что, женщины, пойдёмте-ка ко мне, а то меня уже ноги не держат, – сказал майор. – Раз уж вы проникли на секретный военный объект, – насмешливо добавил он и, резко развернувшись так, что полы длинного белого халата раскрылись веёром, обнажая камуфляжную форму, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Женщины устремились за ним, как нитка за иголкой.

Наверху, в большом фойе с колоннами, стояли несколько рядов коек с ранеными, возле которых высились ряды стоек для закрепления систем и облезлых тумбочек. По рядам сновали санитары, которые подносили воду, делали уколы и перевязки, сливали в ведро из уток, кого-то просто успокаивали.