Станислав Афонский - Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил?

– Не обязательно спрашивать. Тут в каждом веке у каждого свои секреты и приёмы. У кого хлеб в магазине, у кого совещания, у кого день рождения школьного друга…

– У кого публичный дом, – дополнил Витя.

– Совершенно верно: у кого публичный дом или просто бескорыстная… та самая. У кого и обеденный перерыв. Он ведь не только у той красавицы был, но и у её партнёра тоже, а им мог оказаться и женатик – от такого противоположного пола и плода запретного вряд ли кто отказался бы. Всё взаимосвязано, – подвёл итог Генка, почему-то грустно вздохнув, – как сказал крокодил, закусывая стреноженной зеброй…

– Почему, собственно, женский пол непременно противоположный? Женщина – не наш противник, а даже наоборот – всяческий союзник, помощник, подруга, жена, сестра, спутница, любовница… Она предназначена природой для соединения с нами даже анатомически. И вдруг – противоположный. Почему? Молчать, я вас спрашиваю, – не совсем логично вопросил вдруг Костя, вспомнив, должно быть, армейские приколы.

– Наверное, потому, что с параллельным полом нормальному мужику просто не интересно, и даже противно, соединяться. Сочетаться возможно только с противоположным. Физиологически. А во всём остальном Костя прав: женщина – вполне дружественный пол… За исключением тех, кто противоположный. Но исключения, как мы знаем, не опровергают правила… – не без хитринки в глазах и интонациях сказал Вяч.

Вы сможете отличить в толпе прохожих только по внешнему виду холостого мужчину от женатого, а незамужнюю женщину от замужней?.. В общем-то, этого и не требуется. Проходящим это как-то ни к чему. Идёт каждый по своим делам, внимания не обращая на статус встречных и поперечных женщин. Можно, впрочем, по возрасту: если старше тридцати – то, скорее всего, замужем; если моложе восемнадцати – скорее всего, что нет. Ну, определили: что с того и что дальше? В современном обществе не помеха для знакомства ни тот, ни другой случай. Так что – вопрос праздный. Но не для холостяков, давших себе обет с замужними дел половых не иметь. Именно таковыми и были несколько человек из нашей компании. Не только из мужской солидарности зареклись мужики: встречи с замужними отнимали бы наше время от встреч со свободными – с теми, кто мог бы стать нашими жёнами.

На Руси, когда-то, женщин оберегали от возможных посягательств и искушений. Для замужних имелись особые традиционные головные уборы. Как знак холостякам: просьба не беспокоиться – мы не такие… Теперь, видимо, такие все… Но всё же, отличать свободную от вышедшей замуж мы умели. С одним только условием: девушка должна была быть хоть в какой-то степени нам знакома по внешнему виду. Далеко не все девушки нашего завода, где трудилось двенадцать тысяч человек, были знакомы нам по именам. Но лица их и фигуры узнавали издали. Даже со спины. Особенно тех, кого каждый из нас считал особо выдающимися по симпатичности. Они же сами, зная и памятуя ежеминутно, что находятся в мужской среде и стихии, являлись на работу в наиболее возможном привлекательном виде: платье, костюмчик, причёска, губки, глазки, походочка… Во всеоружии, одним словом. Весёлые, по мере характера, и кокетливые, – в силу способностей. Такими и запоминались… И, с некоторых прекрасных дней, вдруг всё меняется. Постепенно, но довольно быстро. Исчезает упругость и кокетливость походки, особенно амплитуда колебаний нижнего бюста. Тускнеют глазки. Губки ещё подкрашены, но не настолько изящно, как недавно прежде. Строже становится одежда… Всё ясно – вышла замуж. Проверяли, для чистоты эксперимента, спрашивая знакомых с изменившейся: в чём, ребята, дело? Ребята подтверждали: да – вышла замуж. Цель достигнута – можно и не обольщать, и не беспокоить посторонних и потенциальных – свой есть, уже обольщённый.

– Да что мы всё о кошмариках да страшилках? Многие живут со своими женщинами хорошо. Не безупречно, конечно, но вполне терпимо. До разных драгоценных свадеб доживают, серебряных и золотых, – попробовал урезонить друзей положительный Константин.

– Многих мы не видим и ничего о них не знаем, кроме как по кино и книжкам. Они живут себе в четырёх своих стенах… Ладно, пусть в шести, разрешаю, так и быть… И пускай им повезёт. А мы говорим о том, что видим воочию. Видим и дрожим, – Вяч изобразил жуткую дрожь, – О хорошем пусть газеты пишут. Эту их писанину всё равно не читают – не интересно потому что. Гораздо интереснее о плохом почитать. Потому и детективы так популярны – нервы пощекотать хотя бы слегка и поразвлечься… А для нас кошмарики семейные потусторонних от холостяцкой жизни товарищей – урок на будущее, светлое, надеюсь. Чтобы избежать ошибок. Мы, можно сказать, исследователи – наблюдатели и активные практиканты.