Сергей Север - Ничейный миллион

– Не пойму, к чему ты все это рассказываешь мне? – Бутовский все еще пренебрежительно относился к словам своего собеседника, однако чувствовал, что любопытство все-таки берет верх над ним.

Это еще больше подстегивало Земцова, и он продолжал, все быстрее проговаривая свои отрывистые фразы:

– Слушай дальше! Вчера на субботнике, который вы, кстати, всей толпой успешно прогуляли, мы проводили уборку в нашей аудитории.

Бутовский лишь ухмыльнулся в ответ. Действительно, добрые две трети группы считали неслыханным унижением присутствовать на подобного рода мероприятиях и, конечно, на них не ходили, пользуясь мягкостью характера своего еще молодого куратора – Сальникова Эдуарда Семеновича, который сам только выпустился из педагогического и едва успел приступить к работе. На всевозможные дежурства и субботники оставалась малая часть группы, которая, попросту говоря, не пользовалась особой популярностью в коллективе: люди вроде Лягушонка.

– Я переставлял книги на новый стеллаж, – продолжал Земцов, – и наткнулся на очень любопытный учебник экономики.

– С каких это пор экономика для тебя представляет интерес? – рассмеялся Игорь.

– Сама экономика, конечно, никакой ценности не представляет, а вот владелец книги… – Вадим достал из своего портфеля старенький учебничек, откинул обложку и указал пальцем на выведенную в левом верхнем углу мелким каллиграфичным почерком фамилию с инициалами: «Легостаев А. А.» – А вот что я нашел внутри, послушай, – с этими словами Лягушонок извлек потрепанный тетрадный лист, вставленный между страниц, испещренный точно таким же почерком:

«Привет, брат. Я не выискиваю способ восстановить с тобой дружеские отношения, так как виноватым себя по-прежнему не считаю. Однако мне срочно понадобилась твоя помощь. Чтобы ты не отказал мне, не дочитав до конца, сразу скажу – твоя помощь одинаково выгодна как мне, так и тебе. Вчера я выиграл гонку, что принесло мне немалый доход, и, поверь, речь идет не о тех копейках, что скидывают в кассу гонщики. Я выиграл по праву, но забрать заработанное оказалось куда сложнее, чем я думал, уж слишком много стервятников слетелось на запах легкой наживы. Я всего лишь хочу взять свое, но в одиночку сделать этого не смогу. Поэтому обещаю, если поможешь, по-братски, коими мы, как ни крути, являемся, – разделю все с тобой. Вряд ли мы сможем снова по-родственному общаться, да и не нужно этого нам, и все же такая вещь, как деньги, может объединить и врагов, ведь не бывает лишнего миллиона, верно? Обращаюсь к тебе так странно, в письменной форме, потому как при личной встрече и по телефону вряд ли ты станешь слушать меня. Выигрыш я спрятал в коттеджном поселке, что по дороге в Малые Кареллы. Где именно, расскажу, как только дашь свой ответ, если согласишься, разумеется… не тяни с ним, времени остается не так уж много. Буду ждать».

– Теперь понимаешь? – едва успев прочитать, налетел на Игоря Земцов. – Он пишет: «Речь не об общей кассе участников». А посему старина Легостаев каким-то образом умудрился поставить на тотализаторе Красникова на самого же себя!

– Интересно, как? – от ироничности Бутовского не осталось и следа.

– Ну, тут история умалчивает, да и не это важно! У него там в тайнике, где-то в коттеджном поселке, целый «лямм» мается!

– А то, что записка адресована его брату, тебя не смущает? Теоретически, после смерти Легостаева в автокатастрофе, его брат, Легостаев-старший, уж точно имеет больше прав на обладание этим миллионом, чем кто бы то ни было. Что если он как-то узнал и уже ищет или даже нашел… – Игорь стал куда сосредоточенней, всем внешним видом показывая, что в голове у себя уже прокручивает возможные варианты развития событий.

– Исключено! – мигом отозвался Земцов, – я об этом думал. Спросил даже у куратора, ну, между прочим, мол, как это у него учебник Легостаева оказался? Ответ был более чем банален. Причина тому рассеянность владельца. Элементарно забыл он его. И по датам, кстати, если Сальников не ошибается, как раз в день своей гибели. Он разбился по дороге из универа домой, оставив при этом книгу. Соответственно и записка тоже осталась непереданной, так как повод-то более чем серьезный. Наверняка Легостаев-младший планировал подбросить ее сам, не в том он положении был, чтобы зависеть еще от кого-то. Из этого всего следует вывод: про выигрыш никто, кроме самого гонщика, не знал, в том числе и его брат, ведь письмо с просьбой о помощи так и не дошло до адресата. Сам Легостаев-младший трагически ушел из жизни, и миллион ему теперь без надобности. А если никто о деньгах не знает, а сам виновник происходящего мертв… Посему выходит – деньги теперь ничьи!