Сергей Север - Ничейный миллион

Ровно неделю назад уже с самого утра настроение Кате испортила ужасная новость. Ей позвонили из областной больницы и сообщили, что врачи обозначили сроки, в которые Даше просто необходимо сделать операцию. Если этого не произойдет, то через три, четыре месяца уже будет поздно. Доктор сказал – донор есть, и из жалости к девочке согласился даже тянуть до последнего все это время. Но и это едва ли могло помочь. У Кати не было и половины необходимой суммы. Девушка пребывала в полностью опустошенном состоянии. Ее охватил страх лишиться единственного родного человека, которого она успела полюбить больше жизни, и вновь остаться одной. Руки опускались от безысходности. Она забыла про все свои дела и бесцельно слонялась по городской набережной, не замечая ни чудесной солнечной погоды, ни оживленно снующих вокруг и куда-то спешащих прохожих, ни небольшие спортивные яхты с белоснежными парусами, стремительно разрезающими своими острыми носами волны красавицы реки – Северной Двины. Так прошло полдня. Семенова опомнилась только тогда, когда асфальтовое покрытие набережной почти уперлось в насыпь. С нее начинался железнодорожный мост на другой берег, который можно смело окрестить «дорогой жизни». Это один из двух существующих путей, ведущих за черту города. От длительной прогулки ни настроение не улучшилось, ни сознание не прояснилось. Только вот оказалось, что Катя жутко проголодалась. Рассеянно оглянувшись по сторонам, она задумалась, где поблизости можно перекусить. Девушка вернулась обратно по набережной до улицы Урицкого и свернула во дворы, где в одном из домов находилось весьма простенькое кафе «Терраса». Мрачнее тучи она зашла внутрь помещения и, грузно опустившись за первый попавшийся столик, стала бездумно листать принесенное официантом меню. Только Семенова снова поддалась давлению своих грустных размышлений, как вдруг ее привлек шепот за соседним столиком, притом собеседники за тем столом именно перешептывались, хотя в кафе почти не было народа, а приглушенная музыка едва прослушивалась, так, что даже слова играющей песни не различались. Если бы они говорили громко или хотя бы в полголоса, Катя не обратила бы на них никакого внимания и не уловила бы ни слова. А странный шепот разбудил в ней какое-то острое необъяснимое любопытство, и девушка напрягла свой слух. Говорили двое молодых людей:

– …значит, в том коттеджном поселке в одном из домов спрятана огромная сумма денег, о которой все забыли, ее владелец мертв, а больше никто не в курсе? – произнес один из парней с очень манерным и приятным голосом. Так говорят сильные и уверенные в себе люди. – Более того, ты и меня призываешь в это поверить?

– Да! Хотя, нет! Я не призываю, а умоляю! У меня ведь нет другого выхода, ты же знаешь! – второй голос, даже через шепот, показался Кате слишком уж высоким для взрослого молодого человека, почти детским. Кроме того создавалось впечатление, что с ним сейчас случится нервный срыв. Этот голос показался девушке знакомым. – Пожалуйста, мы должны хотя бы попробовать! Это какая-никакая надежда!

Катя с замиранием сердца пугливо сделала едва заметный поворот головы в сторону двух парней. Боковым зрением она смогла распознать в одном из них своего одногруппника. Это был Писарев Борис Анатольевич. Очень дотошный и заурядный юноша, даже, можно сказать, зануда. Еще он вечно совал свой длинный с кавказской горбинкой нос в чужие дела. Его черные, как уголь, глаза под очками с довольно сильными линзами из-под таких же черных густых бровей постоянно с подозрением впивались во всех окружающих, словно в поисках какого-либо занятного компромата. Ходили слухи, он состоял на короткой ноге с лектором факультета в университете. Во всяком случае, обо всех серьезных проступках группы непременно становилось известно всему руководству, и неизбежно следующее за тем наказание так или иначе, под разными предлогами, обходило Писарева раз за разом. Однако прямых доказательств тому ни у кого не было. Все знали о его сволочном характере, но уличить его в этом не получалось. Все окружение Бориса избегало общения с ним, и никакого авторитета в группе он не имел. А вот чего у Писарева было не отнять, так это стремления к учебе. Он единственный в группе был круглым отличником. Писарев был очень умен, даже слишком. Это, собственно, было и его минусом, в том числе. Кроме как об учебе с ним и поговорить-то было не о чем. Это делало парня невероятно скучным и отталкивало от него как девушек, так и парней. А самая главная его отрицательная черта была страсть к азартным играм. Боря сутками мог просиживать в игровых автоматах и проигрывал абсолютно все, порой даже вытаскивая вещи из дома. Пару раз его приходилось забирать из лап «однорукого бандита» родственникам, девушкам из группы и даже преподавателям, дабы азартный игрок не потерял хотя бы свою одежду, которую уже всерьез потащил продавать. Не сложно догадаться, что Писарев был жутко невезуч и почти никогда не выигрывал. Однако даже это его не останавливало, и он продолжал играть. В 2009 году вступил в силу федеральный закон о запрете игорного бизнеса, что, к облегчению многих, Писарева немного остепенило.