Дмитрий Муравский - Блеск

. Фотографии состояли из двух частей: на одной изображалась сама картина-оригинал, на другой – её инсценировка. Шаржированию подверглись работы мастеров самых разных культур и эпох: от Боттичелли до Уорхола, от Репина до Хасигути Гоё. Труднее всего поддавались имитации произведения русских художников. Изображённые ими лица передавали эмоции, уловимые лишь наиболее тонкими натурами: ярость, разведённая любовью, агапэ 5 5 (от греч. agape) любовь к ближнему. , оттенённая отчаянием, призрение, обрамлённое страхом. Анна с головой ушла в искусство. Сколько времени, сколько сил ушло на то, чтобы подобрать натурщиков с подходящими пропорциями и похожими чертами лица, чтобы изготовить идентичную одежду, отрегулировать освещение, создать околдовывающие декорации, переносящие зрителя в неопределённую сферу между миром фотографий и миром живописи. И всё насмарку. Восторженный отзыв выставка получила лишь от одного искусствоведческого журнала, признавшего проделанную работу «новаторским подходом к забытому виду творчества». В целом же, цикл «живых картин», вопреки всем ожиданиям Анны, остался незамеченным. Мир вокруг снова потускнел. Но самое страшное случилось позже…

– Чудесно, это чудесно!

Мужской голос, прозвучавший где-то за спиной, не сразу вернул погрузившуюся в воспоминания Анну к действительности. Когда же она поняла, что обращение было адресовано ей, то плавно обернулась. Взору предстал среднего роста мужчина с арабской внешностью (орлиный нос, тучные брови), облачённый в светлый костюм и белую гутру 6 6 Мужской головной убор в виде платка у арабов. , явно свидетельствующую о принадлежности оного к эмиратским миллиардерам.

– Простите?

– Ваши фотографии… Они ведь чудесны.

– Вам правда понравилось?

– Безусловно, безусловно.

Он подошёл ближе к вывешенным снимкам, потирая рукой небритый подбородок.

– Сколько стиля, сколько блеска. В них есть нечто, – он сделал паузу, подыскивая слово, – недосказанное.

– Фотографии всегда молчат. В этом их прелесть.

– Согласен. И всё же ваши особенные.

– Благодарю.

Анна улыбнулась и перевела взгляд на свой бокал шампанского. Ну конечно. Она не раз видела это загорелое довольное лицо на страницах журнала «Forbs». Джази-аль-Хилиль – нефтяной магнат, коллекционер, почитатель европейского искусства. Без его участия не проходил ни один крупный аукцион. Второй женой шейха стала английская актрисска, замеченная им на скачках в Йорке, о чём ещё недавно трубили все СМИ (один журнал даже разместил фотографию знаменитости на обложке с подписью «Qualis artifex pereo! 7 7 «Какой артист погибает» (лат.). Эти слова перед смертью повторял император Нерон. »).

Аль-Халиль продолжал прохаживаться взад-вперёд, с серьёзной миной разглядывая работы Анны. Время от времени он задавал вопросы:

– Что за девушка на этой фотографии?

– Это не девушка.

– А это где, в Париже?

– Дижон.

Порой он что-то шептал себе под нос на родном языке, после чего глаза его вдруг прояснялись, а некая инертность, ощущаемая в всём его облике, тут же исчезала. Чем дольше Анна наблюдала за ним, тем сильнее разрасталось в ней чувство гадливости. Собственно, оно пробуждалось в ней каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с представителями чуждых рас. В особенности это касалось арабов, кривоносых, волосатых арабов с густыми бородами и оттопыренными ушами. Так, по крайней мере, выглядели те двое, подорвавшие себя в крупном нью-йоркском торговом центре. Число погибших составило сто двадцать пять человек. Среди них был Чарли Глент.

От праздного любования шейха отвлёк телефонный звонок. После короткого разговора (увы, на арабском), аль-Халиль подошёл к Анне, которая чуть не задохнулась от тяжёлого запаха мужских духов.

– К сожалению, я должен идти. Вы не желаете продолжить наш разговор после выставки? У меня есть для вас интересное предложение.

– Предложение? О чём вы?

– Давайте всё обсудим тет-а-тет. Я буду ждать вас в «Epicure» 8 8 Элитный парижский ресторан. в девять.

И не успела Анна сказать что-либо в ответ, как шустрый шейх скрылся из виду. Девушка оглянулась по сторонам. Всё вокруг происходило будто в замедленной съёмке. Жена одного скандального политика, чьё жухлое лицо после бесчисленных пластических операций утратило всякое человеческое подобие, вольготно прохаживалась со своей кликой среди скульптур в западном крыле выставочного центра. В соседней секции прыткая журналистка брала интервью у трансгендерной модели, музе многих парижских деятелей искусства (одна из инсталляций была посвящена ей), которая оживлённо излагала свою путанную биографию в духе Орландо 9 9 Так зовут главного героя в одноимённом романе Вирджинии Вульф, который из юноши превращается в существо женского пола. и без конца поправляла ещё боле путанную причёску. Важная дама, поглаживая бриллиантовой рукой сидящего на руках терьера, подошла к фотографиям Анны и озадаченно бродила возле стендов. Голова Анны закружилась. Будто во сне, она слышала детский смех вдали, чей-то кашель, неприятный стук каблуков. В висках пульсировала тупая боль. Предложение? Не ищет ли он себе третью жену?

Читать дальше