Агата София - Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник)

– Что? – ты так и не привыкла, что она перескакивает с темы на тему без предупреждения. – Ах, ты про это… ну, как тебе сказать… Знаешь, вообще теперь все запуталось.

– А ты распутай!

– С чего вдруг сейчас ты про это… – ты уже и не знаешь, как на это реагировать.

Вместо ответа она берет тарелку с хлебом, перекладывает ее содержимое себе, встряхивает от крошек, ставит ее на место и бросает в нее что-то.

Ты слышишь звук. Монета – первое, что приходит тебе в голову. Но это не монета. На небольшой тарелочке лежит ключ. Твоя пауза по времени переваливает за «мхатовскую». Ведь это же не…

– Если ты онемела от счастья и боишься в это поверить, то вот адрес и телефон, – с этими словами она протягивает тебе аккуратно сложенный вдвое листок бумаги.

Наверное, ты должна сейчас ощущать что-то вроде свалившейся с плеч горы, но ты этого не ощущаешь. Тебе все время казалось, что это действительно самая главная помеха в продолжении отношений с ним.

Ну, скажи себе, признайся себе, что ты просто пряталась за эту причину, чтобы не признаться в другом. А в чем другом? В том, что отношений уже никаких и нет. Может, если считать в днях, прошло не так много времени, но каждый день, каждый… твой телефон молчал, и ты намотала километры по квартире, подходя к нему по сто раз, вроде бы невзначай, и проверяя, правильно ли лежит трубка.

Ты быстро берешь ключ и крепко зажимаешь его в ладони, будто боишься своих чуть не сорвавшихся с губ поспешных слов: «Спасибо, уже не надо».

Возникает неловкая пауза. Ты смотришь на нее, она на тебя.

Она что, ждет, что ты будешь прыгать от счастья?

Хотя, вероятно, так по ее мнению ты должна выражать свою огромную радость и благодарность. Она будет чувствовать себя сказочной феей. Еще бы! Только что, по ее разумению, она устроила твою судьбу.

Ты закрываешь лицо руками. Тебе надо собраться с мыслями, чтобы выразить ей все то, что она ждет от тебя. Она не должна видеть твоего замешательства.

Ключ больно врезается в твою ладонь.

Ты быстро принимаешь решение. Вскакиваешь с места, порывисто обнимаешь ее, хватаешь сумку и убегаешь в сторону туалета. Если это и выглядит несколько нескладно, тебе это только на руку.

Краем глаза ты замечаешь ее довольную улыбку – она уверена, что тебя захлестнули чувства и подумать только, ведь, если бы не она… Все это написано на ее лице.

Штамп, какой-нибудь там «две тысячи первый штамп», именно так сказали бы твои друзья-актеры, но это относится к сцене, а в жизни все твое глупое кувыркание между столиками производит однозначное впечатление – «ты так взволнованна»!

«Бедная девочка!», – ты почти уверена, что она произносит это, хоть ты и не можешь этого слышать.

Ты не можешь, ты не готова показать, как ты растеряна, как боишься приближающейся определенности. Боишься признаться себе, что тебе уже стало даже комфортно в твоем образе «бедной девочки».

Он – предмет твоих романтических грез, вздохов, сожалений и даже слез, он, конечно, есть… где-то… уж, наверняка, есть в твоем воображении, а вот существует ли он еще на самом деле в твоей жизни – вопрос, на который ты не хочешь получить конкретный ответ. Через совсем непродолжительное время ты возвращаешься за столик с выражением самого настоящего счастья на лице, садишься напротив нее, потом прикладываешь руку с все еще зажатым в ладони ключом к области сердца и, придав своему голосу максимально правдоподобную интонацию, произносишь торжественно: «Спасибо!» Про порядковый номер этого «штампа» ты уже не думаешь.

…Думаешь, ты – особенная…

А если придраться как следует, то что в тебе такого?

Таких как ты не бросают?

С тобой так нельзя… то есть так иногда поступают с другими, но только с тобой так нельзя?

Приходишь домой и, не снимая верхней одежды, мешком сваливаешься на стул в прихожей. Стул старинный, удобный, похож на маленькое креслице, но с некоторых пор ты его ненавидишь. Удобно устроившись на нем, ты обычно говоришь по телефону, который тут же стоит, рядом на столике с небольшой столешницей, для него только и предназначенной.

Последнее время у тебя нет особых причин болтать по телефону, ты все еще ждешь его звонка, поэтому всем сообщаешь, что тебе некогда, сводя разговоры до возможного минимума, с трудом выдерживая и это незначительное время, нервно двигая по полу этот самый злосчастный стул.

…Нужно принять решение. Это самое нелюбимое твое занятие. В этом нет никакой романтики. И ты плохо умеешь это делать.