Мария Фомальгаут - Шляпа что-то замышляпа

Поднимаю голову.

– И нечего гордиться, нос задирать, давай лучше росточки-то выхаживать… что взошли, это еще полдела, ты молись, чтобы хоть половина, да выросла…

Хозяин осматривает росток за ростком, объясняет мне полушепотом, вот, где росточек сильно в стороны раздался, ты его колышками обнеси, чтобы вверх рос, а не вширь. А где сильно сжимается, ты его раздвигай, чтобы сам на себя не замыкался, чтоб воронкой, воронкой рос, в бочку не сворачивался. А который свернулся уже, тот выдергивай, ничем ты его уже не развернешь… вот так… молодца… далеко пойдешь, парень, знатный астрофизик выйдет…

Хочу сказать, что никакой астрофизик из меня так не выйдет, если буду в поле тут ковыряться.

Смотрю на ростки.

Не говорю.

Понимаю, что боюсь к ним прикоснуться, вот так, только что нормально работал, и на тебе, боюсь, да и как можно прикоснуться к вселенной…

К вселенной.

Расходится от точки Большого Взрыва, разбегается частицами, звездами, галактиками, разрастается во все стороны. Где-то чего-то не хватает во вселенной, и снова схлопывается в коллапс, а мы не дадим схлопываться, раздвигаем края вселенной. Где-то наоборот, галактики разбегаются слишком быстро, и нужно их собрать, и хожу, и подгоняю хворостиной, тпру, тпру, куда вас понесло, а ну назад… Хозяин смотрит, одобрительно кивает, приговаривает, ай, молодца, надо будет потом собаку пастушью купить… Ты мне напомни, а то я как в город выберусь, так из головы все и вылетит…

– Хорош сидеть-то, зарылся в книги свои, его и не видно… айда на поле… штуку одну покажу.

Выбираюсь на поле смотреть штуку. Лето как-то незаметно перевалило за середину, пышет жаром, дышит зноем, узнать бы, куда уходит потом это лето, уйти бы с ним туда, где всегда жар и зной, и трава под ногами шуршит…

Воронки поднялись высоко-высоко, в человеческий рост.

– Смотри… вишь… наверху…

Смотрю. Вижу. Наверху. Звезды, звезды, звезды…

– Ничего не замечаешь?

– А что замечать?

– Эх, парень, а еще в астрофизики метишь… вон, глянь…

Наконец, вижу. Не вижу, чувствую. Радиоволны. Повсюду. Расходятся, ищут что-то…

Хлопаю себя по лбу.

– Жизнь? Разумная?

– Она, родимая… ты давай, давай, смотри, чтобы побеги-то не разбежались, не схлопнулись… а то знаешь, сейчас обиднее всего, растили-растили, и на тебе…

Смотрю. Чтобы не разбежались, не схлопнулись, сейчас вообще много какие вселенные разбежаться хотят, рассыпаться в большом разрыве, думают, вышел их срок. Не позволяю разбежаться, сгоняю обратно, Жучка помогает, бегает, гавкает, покусывает галактики за бока, чтобы вернулись в стадо.

– Вставай.

– А?

– Вставай, говорю.

Смотрю в темноту ночи, не понимаю.

– Так… ночь же.

– Вижу, что не день.

Догадываюсь.

– А случилось чего-то?

– Случилось… давай скорей, дело-то такое, счас без урожая к черту останемся…

Бегу к полю, издалека слышу, шум, грохот, пальбу, сразу даже не понимаю, где палят. А вот, где-то посередине поля, это дело дрянь, что посередине поля, эдак и на другие ростки перекинется…

Стоп.

Хлопаю себя по лбу.

– Как перекинется, почему перекинется, как события одной вселенной на другую вселенную повлиять могут…

– Могут. Еще как могут.

Это хозяин.

– Вы что… мысли читаете?

– Чего читать, если ты вслух бормочешь… Они же вон, за пределы вселенной вышли… оружие у них многомерное…

– Это как? Многомерное?

– Я почем знаю, как… отберешь у них оружие, узнаешь как…

Пытаюсь отобрать оружие. Понимаю, что не могу, слишком много у них оружия этого, до черта много.

– Из земли выдергивай!

Крик хозяина пробивается через грохот.

– А?

– Из земли выдергивай, говорю!

– Так погибнет же росток!

– Чего росток, хочешь, чтобы все поле к черту погорело?

Не хочу. Но и росток выдергивать не хочу, где у них это оружие окаянное, где, где, где, а вот, неприметная планета, с которой все началось, здесь эту дрянь и производят, додумались, сволочи…

Сжимаю планету в кулаке, руку обжигает пламя, мир меркнет…

– …мозгов-то вообще, что ли, нет, астрофизик хренов… каким местом думаешь-то…

Хозяин перевязывает мне руку, сжимаю зубы, чтобы не застонать от боли.

Вспоминаю.

– А росток?

– Жив, жив твой росток… идиотище… чего церемониться, выдернул бы, да и все…

Хочу сказать, что так нельзя.

Не говорю.

– Ну, всё… айда собирать.

Не знаю, что собирать. Но иду.

Трава за ночь покрылась инеем, уже подмораживает, вот и осень, не улетел я за летом в теплые края.