Наталья Метелица: Отравленная совесть. Призраки прошлого

Любовь…

Так же, как Люба всегда была уверена, что бабушка сильнее любит меня – старшенькую болгарочку… Вот и в этот раз…

– Конечно, тебе легко говорить. Ты ж у нее первая, любимая. А я не вашей породы. Для нее все русские плохие. Одна она хорошая. Ты скоро закончишь школу. Поступишь в свой институт, ты же упёртая, умная, – уйдешь в общежитие, наверное. А мне еще 2 года до аттестата. Когда только я останусь тут одна, она меня вовсе съест.

Я не знаю, любила ли меня сестра – так, чтоб по-настоящему. Или я – ее. Осталось ли вообще у нас место для любви хоть к кому-нибудь?.. Или это всего лишь две соломинки – переплелись, вплелись друг в друга, чтобы – прутиком. Хотя бы прутиком.

ВМЕСТЕ – чтобы выжить.

И это было прочнее кровных уз…

Тем вечером каждый из нас занялся чем-то своим. И – спать.

– Чего она опять разоралась? – спросила я сестру, хотя давно поняла, что это любимое дело бабушки. Сделать всех виноватыми.

– Не знаю.

Я чувствовала, что сестра ответила неискренне. Хотя в голосе – не столько лжи, как страха.

– Собаки такие! Уже у родной бабушки воруют! А ну идите сюда!

Обыск. Карманы. Под нижнее белье…

– Где спрятали? Или вы думаете, баба старая и мозгов уже нет! Я знаю до копейки, сколько утром в кошельке было!

Но в карманах у Любы ничего не было, и в учебниках-тетрадках тоже… Да и у меня чисто… Деньги (какая-то одна денежка, как помню) нашлись под матрацом сестры. Ищейка не ошиблась. Каждой клеточкой своего детско-взрослого я ощущала, как всё это мерзко и неправильно, чувствовала стыд Любы – и будто свой собственный. И вновь в голове вертелось избитое «неужели цель оправдывает средства?» и «с волками жить…».

Выыть!…

Сестра плакала, защищалась, когда баба поволокла ее в зал.

– Ах ты, русская морда! Воровка! Отцовские гены! Скотина такая!

Она замахнулась стулом о 4 ножках и…

Теперь уже не узнать, опустила бы она тот стул на голову своей внучки, скрестившей у лица ладони и зажавшейся внутрь себя. Бей!

Одна из ножек стула застряла в низком потолке – и посыпалась штукатурка. Заминка.

И снова – три секунды…

Раз – выхватываю стул.

Два – отбрасываю в сторону бабушку.

Три – она падает прямо на выкрашенную серебрянкой батарею газового отопления.

…И ее звериный крик!

Бабушка сломала руку.

Нет, я сломала бабушке руку………

Потолок. Батарея. Боль.

– Убийцы! Убивают!!! Родную бабушку уже убивают!

…Дальше мы бегали в поисках, из чего бы смастерить шину для руки, чтобы обездвижить ее и тем самым уменьшить боль. Скорая. Увезли наложить гипс.

– И как это Вас, бабуля, угораздило, – увещевали врачи. – Возраст уже, надо аккуратнее. – Да упала, так получилось… – ответила бабушка…

Мы ушли через несколько дней.

Просто позвонили в дверь ближайшего к нам детдома, нас провели в кабинет директора, где выслушали и объяснили, что без суда и лишения бабушки опекунских прав – ну никак. Тем не менее, видя наше отчаяние, директор детдома связалась со школой, всё уладила. И нам разрешили остаться пожить немного в этом «сиротском» учреждении – чтобы не тешить себя иллюзиями, а увидеть всё, как есть и будет, если мы не передумаем.

Затем – суд… Мне сказали, я написала очень взрослое и умное заявление. Его зачитывали на суде. Бабушка слушала, вздохами возмущения врываясь в зачитывание заявления, потом уже почти кричала:

– Да кому вы верите? Вы разве не понимаете, что 15-летнее дитё не может так написать! Это их кто-то настроил против меня, написал за них! Откуда ей такие слова знать! Они же безмозглые! В мать свою! А мою заботу не оценили! Опозорили на всю улицу! Теперь соседи смеются: внуки от тебя сбежали! А разве не понятно? Чего ж они в 10 лет не сбегали?! А, выросли, письки зачесались – вот и побежали в детдом, чтоб свобода! Чтоб бабушка не контролировала! Бл…! Разве вы не понимаете! Мужиков уже хотят! Вот бабушка плохая и стала! Воры, убийцы и шлюхи!

В суде переглянулись.

– Девочки, ну давайте мы пока не будем так категоричны. Временно определим вас в детский дом, но с правом и возможностью вернуться к бабушке, если вдруг погорячились и передумаете. Все ссорятся.

– То есть, – прошипела я, – вы хотите понаблюдать, на какой день мы к мужикам побежим? Без бабушкиной-то сметаны и ради вкусных конфеток? А… ну вас всех, делайте что хотите. В этом мире все равно никогда не было справедливости, – ораторствовала я как типичный подросток-бунтарь – И, хлопнув дверью, выбежала из зала суда.