Сергей Долженко - Город белых паломников. Роман

После того, как родители уехали очень далеко, работал фотографом, телемастером, художником на шахте… В любых коллективах наблюдал хамство, беспорядок и стеснение свободы творческой личности. Диссидентом не стал – удалился на одинокую должность киоскера.

Константин стремительно углублялся в просторы чужого города. Редкие витрины, разномастные здания, скандально переполненные автобусы, плакаты и шапки мусора на тротуарах…

За гастрономом он свернул к оживленному в этот предобеденный час проспекту. По другую сторону его красовался девятиэтажный дом, блестяще-нарядный и безмолвный, точно невеста в минутном одиночестве. К верхним балконам лепились галки, закляксив собой ажурные перильца балконов.

– Однако! – искренне восхитился Константин. – Умеем все-таки… – и осекся.

Великолепная тысячетонная громада лопнула как драгоценный мыльный пузырь – беззвучно и бесследно. На ее месте повисло солнце, слепяще ударив по незащищенным глазам. Там собиралась толпа, летели возмущенные крики, и тотчас солнце исчезло – девятиэтажка вновь стояла над проспектом.

Константин сморгнул раз, другой… «Померещилось… две пересадки, ночь в общем вагоне, шесть часов на автобусе… Точно померещилось».

Следуя чьей-то снисходительной подсказке, пересек внутренний двор ресторана «Универсал», преодолел мелколесье небольшого палисадника и сквозь проходной подъезд вышел на замкнутый пятиэтажными домами асфальтовый прямоугольник.

Тишина.

В центре – кафельный бассейн с картофельной шелухой на дне, рядом – блеклых цветов детсадовская беседка. Кругом столбы для бельевых веревок; редкие тени дерев у подъездов, широкие бетонные скамьи…

Взгляд Константина вернулся к беседке. Под крышей в форме петушиного гребешка сидели четыре мальчика и кушали сливочное мороженное. Они блаженствовали: полузакрытые от вожделения глаза, удовлетворенное подрагивание смуглых шей, шлепки молочных капель об пол…

– Приятного аппетита, – развеселился гость. – Не подскажете, где сто шестьдесят второй дом?

Вполне естественный на улице вопрос здесь прозвучал грубо и как-то вызывающе. Четыре лица с непониманием обратились к нему.

– А иди ты, откуда пришел, – сказал, наконец, один, неопределенно махнув рукой. Константин машинально оглянулся и увидел на двери проходного подъезда искомый номер в аршинном исполнении и меловую подпись под ним: «Не входи. Убьем!»

Компания ожидающе всхохотнула. Новичок усмехнулся и внимательно осмотрел шутника.

– Меня зовут Константином. Прибыл к дяде на постоянное жительство, – сказал добродушно, подавая ему руку.

– Федя, – потянулись в ответ два липких пальца.

– Юра, – выдвинул массивную ладонь второй.

– Витя, – жеманно произнес третий, протягивая ступню, обтянутую замызганным кедом. Константин равнодушно дернул плечом и пожал горячую ладошку последнего из них.

– Игорь.

Смекнув, что общий разговор пока не состоится, Константин пошел к дверям с грозной надписью.

ЗЕРКАЛО – 3 (Компаньоны)

Часть А. Федор Махачев, он же Федор I, он же Босс.

Высокий, светловолосый, с обманчиво-равнодушным взглядом. Силен, ловок и прочен от рождения. Движения нарочито замедленны и лишь некоторая порывистость выдает большой заряд энергии.

Рано пристрастился к извинительным слабостям взрослых. Обожает кормить лошадей с руки. «Босс», – уважительно отзываются о нем товарищи, зная его обширные связи с «потусторонним» миром.

Паша Соловейчик.

Энтузиаст и зачинатель массового мотоциклетного движения в Мишуринске. Любимый лозунг – «Технику – молодежи!». За набор польских торцовых ключей готов продать человека. Разумеется, незнакомого.

Очутившись нос к носу с Боссом, был ужасно им разгромлен. В последующей серии поединков добился устойчивого равновесия. Босс, видя, что Паша не так силен телом, как духом, заключил с ним вечное полюбовное соглашение и наградил его ласковым псевдонимом «братан».

Юра Медынский.

«Как только земля таких держит», – приходили друзья в восторг от его слоновьей поступи. Даже вооруженными враги боялись с ним связываться. На спор недавно закинул на крышу школьного спортзала пудовую гирю.

Приветлив, неразговорчив. Мог бы достойно воздать обидчикам, если бы их замечал.

Витя Марьянинов.

– Такую бабу я сегодня видел! – начинает Витюнчик каждый раз на вечерних посиделках. Рассказывает смачно, фантастически ярко, но никогда не лжет, потому что свято верит самому себе.