Елена Федорова: Веретено Судьбы (сборник)

– Болтушка, – улыбнулась Ванда и уехала.

Глория осталась стоять посреди площади, залитой солнцем. Куда теперь? Никуда не хочется. Хочется превратиться в травинку и ни о чем не думать. Не думать о том, что все в этом мире конечно, что бесконечна лишь Любовь.

– Мэштаэш? – тихий голос Вацлава прозвучал, как гром.

– Не мечтаю, а думаю о том, что люди, живущие без любви, подобны звенящей меди, – ответила она, почувствовав, как покраснели щеки.

– О, да, – Вацлав сложил молитвенно руки и заговорил нараспев:

– «Если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы». [1] Первое послание к Коринфянам 13:3.

– А у вас большое имение? – поинтересовалась Глория. Он кивнул. – Значит вы не охотник за чужими сокровищами?

– Охотнык? – удивился Вацлав. А Глория рассмеялась и рассказала ему обо всех маминых опасениях.

– Мое имя Вацлав Крайновский, – сказал он после того, как Глория замолчала. – Я приехал из Праги, чтобы…

– Только не говорите, что хотите вернуть нам похищенное, – взмолилась Глория. – Извините, я опаздываю.

– Увидэмси потом? – с надеждой спросил он.

– Не знаю, – сказала она, собираясь уйти. Он схватил ее за руку, улыбнулся:

– Да? Хорошо? Благодарю тэбья.

– Ладно, я приду, – сказала Глория и убежала, подумав о том, что этот Крайновский совершенно не похож на маминого красавца. Он среднего роста. Глаза серые, чуть раскосые. Подбородок заострен. Узкие губы. Прямой нос. Волнистые темные волосы. Ничего особенного. Обычный человек. Таких сотни. Глории до них нет никакого дела. У нее много работы, в которую она погружается с головой. Работа помогает ей ни о чем не думать. Помогала до встречи с Вацлавом, а теперь у Глории не получается не думать о нем и его двойнике.

Значит, нужно принять все, как есть, решила она, потому что все должно быть именно так! Стало легко. День пролетел, не оставив о себе никаких воспоминаний. А вечер подарил радость встречи.

Вацлав ее ждал. Протянул букет алых крокусов, сказал:

– Мнэ подумалас, что такий цвэт ты лубишь.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Редкий цвет для крокусов. Где ты их раздобыл?

– Стащыл с огороду, – шепнул он. – Я же похитытэл, да.

– Покажешь мне огород, где крокусы растут в таких дорогих горшочках? – спросила Глория, улыбнувшись.

– Нэпрэмэнна, – сказал он, взял ее под локоток. – Патом. Сэчаз ми будэм кушат кофэ.

– Пить кофе, – поправила его Глория.

– Да. Хорошо, – распахнул дверь кафе. – Пше прошу, пани.

Пани Глория выпрямила спину, решив сыграть роль надменной красавицы, обольстить которую непростая задача. Но уже через несколько минут забыла об этом. Вацлав вел себя настолько естественно, что разыгрывать комедию не было никакой необходимости. Он говорил, а Глория слушала, затаив дыхание, чтобы ничего не пропустить.

– Запомни, милая, молчание тоже умеет говорить. Нам важно научиться слышать его, – сказала ей однажды Аманда. Глорию слова бабушки потрясли. Она стала более внимательной. И сейчас, сидя напротив Вацлава, она слышала не только то, что он говорил, но и то, о чем молчал. Они оба понимали, что их встреча – начало нового жизненного этапа. Что сегодня открывается новая книга, главными героями которой будут ОН и ОНА. Будут потом, а сейчас…

Голос Вацлава заглушает стук ее сердца.

– Это было давно. Не со мной, а с моим отцом. Ему было лет семь, когда в их маленьком городке вспыхнул сильный пожар. Папа еще не понимал, насколько опасен огонь. Вместе с такими же сорванцами он носился по улицам и радовался той скорости, с которой распространяется пламя. Отчаяние взрослых детям было непонятно до тех пор, пока перед ними не возникла женщина в белых летящих одеждах.

– Вы – ангел-спаситель?! – воскликнули дети.

– Нет, – улыбнулась она. – Я – пианистка. Запомните, музыка огня красива лишь тогда, когда ничего не разрушает. «Пожар – мгновенье первое земли. Пожар – ее последнее мгновенье».^ 1) Константин Бальмонт.

Женщина позвала детей в свой дом. Села к роялю и заиграла. В этой музыке звучали восторг и отчаяние, радость и слезы, хаос и умиротворение. Мальчики были так потрясены, что не решались пошевелиться.

– Гелена, ты сошла с ума! – закричал громадный человек, ввалившийся в дом. – Люди спасаются от пожара, а ты музицируешь. Ты не только не думаешь о себе, ты еще подвергаешь опасности жизни чужих детей.

– С нами ничего не случится, Анджей, – спокойным голосом сказала она. Встала из-за рояля. – Пожар утихает?