Саша Чекалов - Внутри клетки

…Постепенно познакомился с преподавательским составом. Собственно, к предмету моего изложения это особого касательства не имеет, – а всё-таки! Не могу отказать себе в удовольствии помянуть добрым словом хороших людей. Да и вообще – люблю подробности, ничего не поделаешь…

Учителем словесности – бывший спецназовец Хунтала, румяный, довольный жизнью крепыш с чёрной, как смоль, шевелюрой. Эльза Шогберг, белокурая бестия – преподавательница математики и химии, а кроме того, как бы по совместительству, кладезь самых свежих сплетен и прочей живо- (чтоб не сказать «лживо»! ) трепещущей информации. Тармо Хаймакка, замечательный парень, умница и энтузиаст… Однако «замечательный парень» – не профессия, денег не приносит, поэтому бедняге приходится обучать школяров навыкам общения с музыкальными инструментами, а также с акварельными красками… Угрюмый Койвисто – биолог и физик; о нём сказать почти нечего, разве что… умеет шевелить ушами – и демонстрирует своё умение после пяти-шести рюмок хереса на учительских междусобойчиках (хотя выражение лица при этом и саркастическое) … Юкка Ваарма… Все сведения о нём – разрозненные. Бывший медик, пойманный за руку общественным инспектором в момент продажи пары каких-то левых ампул с чёрного хода и, естественно, тут же лишённый права практиковать. Ещё повезло, что война успела закончиться, а то бы, как говорится… «по законам военного времени»… и привет. А так занимается теперь со школьниками гимнастикой (и, говорят, не только ею) … Обожает велосипедную езду… Говорят, написал роман – и теперь бегает по издательствам в поисках чудака, который согласится напечатать никому не известного автора! В общем, разносторонний тип… Кто остался? Юхан Туомола, почасовик: философия и сравнительный анализ мировых религий в старших классах. Не гнушается моим обществом, любит забежать после уроков «буквально, на минутку» – поболтать о дхармоочистительных функциях Ваджрапани, например… в итоге неизменно приходя к выводу, что «Сансара, конечно, штука муторная, к тому же если вся карма и так огнём охвачена (уж очинно трубы горят, парень), – но… чёрт возьми, где бы познакомиться с одинокой и непритязательной бабой?!» – «А как же эта Ялканен?» – подкалываю я. Юхан вскакивает на ноги и, возбуждённо размахивая руками, повествует о том, что «на прошлой неделе наладился предложить ей дружеский пистон, а она – по морде!»… После чего мы оба вздыхаем и приходим к тому единому мнению, что «от всех этих синих чулков необходимо держаться подальше, тем более от Сигне, – которая об отношениях полов и представления-то не имеет, а туда же, берётся преподавать историю мировой литературы и искусства!» (Обычную историю у нас теперь ведёт знаменитая фройляйн Халминен, – я уже упоминал о ней, – но это неприступная, сверкающая льдом равнодушия вершина, к которой стремятся лишь избранные… без особой надежды на неё взобраться.)

Что самое забавное, и Пилле тут: ей сейчас двенадцать, герр Койвисто ведёт в их классе ботанику. Иногда, на лабораторных работах, я ему ассистирую, – и видели бы вы, как в такие моменты смотрит на меня наша Пилле! Мне нечем ей ответить на эти взгляды… Жаль – но тем не менее. Я ведь теперь, можно сказать, принадлежу к педагогическому сословию, положение обязывает… Да, положение…

Положение наше таково, что она – ребёнок (да ещё и дочка преуспевающего дантиста), я же… ну да, тоже ребёнок… Почти. Фронтовик, инвалид без квалификации, – обретающийся при школьной кормушке благодаря вялой протекции Лаборатории, таким вот образом освободившей себя от всякого морального долга по отношению ко мне.

Я неоперившийся птенец. Голубок шизокрылый, – пригретый из милости до первого замечания (не говоря уже о серьёзной провинности)…

Поэтому… Поэтому, глядя на аккуратный пробор Пилле, на её веснушчатый носик «уточкой» и остренький подбородок, я – стараюсь не думать о дантистовой дочери. Я размышляю о полётах… О полётах, которые не состоялись… О полётах, которые, если б и состоялись, всё равно не привели бы меня к вожделенным обжиманцам в коридорном аппендиксе…

Но что же было дальше?

А вот что. Меня пригласили на вечеринку. Снизошли, в общем… Но, собственно, почему это должно меня останавливать?

Было мило. Пили херес и кофе. С настоящим сахаром, вот!

И так получилось (после шестой или седьмой рюмки, не помню), что начали свои таланты демонстрировать… Ну, герр Койвисто, как обычно, по просьбе «присутствующих здесь дам» пошевелил немного ушами (в результате – бешеный восторг всех заинтересованных лиц) … Вдова Эрккиля промурлыкала романс о любви бедного рыбака и его девушки, причём аккомпанировал герр Хаймакка – на скрипке… Герр Хунтала – тот мастерски нарисовал на аспидной доске лошадь: левой рукой и с завязанными глазами; фрау Шогберг показала несколько карточных фокусов; Старина Юхан подражал голосам разных животных…