Лев Авилкин - Годы молодые

© Лев Авилкин, 2016

ISBN 978-5-4483-3864-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тегеранская конференция глав правительств стран антигитлеровской коалиции проходила в советском посольстве в столице Ирана с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. Советскую делегацию, в которую входили Молотов, Ворошилов и другие представители дипломатического корпуса, возглавлял маршал Советского Союза Иосиф Сталин. Американскую делегацию возглавлял президент США Франклин Делано Рузвельт, сопровождаемый своим неизменным специальным помощником и советником Гарри Гопкинсом. Делегацию Великобритании возглавлял премьер-министр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.

Конференция проходила в обстановке выдающихся побед Советских Вооруженных сил, приведших к завершению коренного перелома в ходе не только Отечественной войны Советского Союза, но и всей Второй мировой войны. Гитлеровцы уже были изгнаны из Донбасса и Левобережной Украины, 6 ноября 1943 года был освобожден Киев. К концу 1943 года было освобождено более половины захваченной врагом территории СССР. Итог войны был уже предрешён. Однако фашистская Германия ещё оставалась сильным противником. Она по-прежнему располагала ресурсами почти всей Европы. В этой связи детальному рассмотрению на конференции подвергался вопрос о создании против Германии второго фронта в Европе, открытие которого должно было начаться с операции по высадке англо-американских войск на северо-западе Франции, получившей кодовое название «Оверлорд», словом, по-английски означающем «сюзерен», то есть верховный господин своих вассалов. Именно в Северо-Западной Франции удар по врагу дал бы наилучший результат, ибо, по мнению Сталина, этот участок является наиболее слабым местом Германии.

Стремясь завершить войну на равных с Советским Союзом условиях, необходимость открытия второго фронта хорошо понимал президент США Рузвельт, который накануне Тегеранской конференции говорил своему сыну, что «если дела в России пойдут дальше так же, как и сейчас, то, возможно, будущей весной второй фронт и не понадобится».

Понимал это и премьер-министр Великобритании Черчилль. Ход войны, при котором честь почти всех побед принадлежит русским, тревожил его. Если Англия, считал он, тоже не выйдет из войны на равных условиях с СССР, её положение на международной арене резко ухудшится, и Россия станет дипломатическим хозяином мира.

Тем не менее, вопрос об открытии второго фронта продвигался очень медленно.

Советская делегация, стремясь быстрее завершить разгром фашистской Германии, настаивала на скорейшем открытии второго фронта. Черчилль же всячески оттягивал его открытие, возлагая, тем самым, всю тяжесть борьбы на Советский Союз. Антисоветская направленность английской делегации становилась всё более явной по мере того, как приближалась перспектива освобождения от гитлеризма европейских стран советскими войсками. Всем было совершенно ясно, что всякий раз, когда премьер-министр настаивает на вторжении не во Франции, а через Балканы, он хочет, прежде всего, врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не допустить Красную Армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию. Именно поэтому Черчилль так отчаянно защищал свои итало – балканские планы. Для ведения дискуссии он избрал испытанный им метод. Он не высказывался прямо против открытия второго фронта во Франции, а, наоборот, говорил об этом, как о деле, давно решенном, но, тем не менее, заявлял, что не может пожертвовать операциями в Средиземном море и поэтому не может гарантировать, что операция «Оверлорд» будет осуществлена в установленный срок, который он считает большой ошибкой.

Таким образом, открытие против нацистской Германии действенного второго фронта постоянно оказывалось под угрозой срыва, благодаря чему Германия могла свободно осуществлять перегруппировку сил и маневрировать резервами.

Хотя премьер-министру и не удалось в Тегеране добиться своих целей, и Сталин настоял на открытии второго фронта во Франции, что соответствовало интересам всей антигитлеровской коалиции, все же борьба за его открытие велась очень напряженно, тем более, что Рузвельт, хотя и поддерживал Сталина, все же допускал некоторые колебания.