Вероника Батхан - Везет же людям. Женские истории

Разлука словно бы сблизила их с Георгием, он стал откровеннее и нежнее. И делился с ней – прошлым и будущим, горами и городами, прожитыми спектаклями – он учился играть и почти преуспел когда-то. Он звал Валентину Мышкой и Рыжим Солнышком, а она млела… Никому раньше не приходило в голову называть ее – прямую и независимую – сентиментальной кличкой. Никого раньше не волновало – любит ли она спать в обнимку или спина к спине, какие конфеты выбирала девчонкой из новогодней коробки, почему начала рисовать и зачем до сих пор рисует. Никто никогда не носил ей в постель бутерброды – именно те, что нужно, с ломтиком хлеба правильной толщины, с тоненьким слоем масла, прозрачным кусочком сыра и одной-единственной веточкой свежей петрушки…

Потом был день Святого Валентина. Георгий давно смеялся – день святой Валентины – и намекал на чудесный подарок по случаю. А десятого февраля от него пришла смска – улетаю с женой на Мальту, вернусь – объясню, прости. Она позвонила. Георгий – впервые – не поднял трубку.

Неделю она не могла найти себе места – что случилось, какая беда? Он вернулся —загорелый и виноватый. Привез коралловое ожерелье и тарелку из дивной обливной сочно-желтой керамики – это солнце из теплых стран для тебя. Тарелка разбилась о стену рядом с его головой. Георгий сказал «хорошо» и ушел. Десять тягостных дней она дожидалась его звонка. Потом… Сережа попал в больницу, срочно стали нужны деньги, она набрала смску. Той же ночью Георгий принес ей пять тысяч, был нежен, но ей впервые почудилось, будто красивый рот любимого изогнулся в капризной гримаске.

Встречи их стали реже и торопливей. Обострение у сына неудачно легло на дурную погоду, пришлось дышать кислородом, колоть гормоны – а от них Сережа моментально набирал вес. Валентина переживала, Георгий спешил, поглядывал на часы – жена с приближением срока становилась все более раздражительной и ревнивой. Влюбленные начали огрызаться друг на друга по мелочам. «Диагноз – весна» – с усмешкой повторял он. Да, скорей всего дело было в сыром и сером, тоскливом марте.

Не дожидаясь апреля, жену положили на сохранение – две недели в санатории для родильниц в Сокольниках. Все условия – одноместные номера, опытные врачи, гимнастика, массаж, йога и арт-терапия для будущих мам. Так совпало – Сережу послали в Екатеринбург на какой-то очередной фестиваль молодых скрипачей, сын решил ехать один. Они с Георгием были свободны.

…Любимый явился в пятницу и предложил «айда!». В даль, на юг, куда ноги утянут – решайся. Валентина сказала «да» – и как в юности за пятнадцать минут собрала рюкзачок. Это было и вправду волшебно – перескакивать с поезда на поезд, не зная, где будешь ночевать и где встретишь утро. Бродить по незнакомым городам, брать их с разгону – запах воздуха, вкус воды, голубое пространство улиц. Держаться за руки, пересказывать детство, вспоминать первые поцелуи и самим целоваться – беззастенчиво, по-ребячьи – на всех углах и скамейках. Окунаться в весну – теплую, светлую, с пухлыми почками и пушистыми облаками – после московской хляби солнце грело особенно ярко. Счастье казалось пронзительным и высоким – словно белые голуби в небе над огромным золотым куполом южной церкви.

Пять бездонных, сказочных дней. Ночь в купе – в первый раз Валентина спросила «когда мы будем вместе». Он закрыл ей рот поцелуем. Утро вокзала – полное шума и света, носильщиков и таксистов, сонно-радостных путешественников и энергичных встречающих. Они простились на кольцевой метро, пообещав друг другу…

Георгий больше не позвонил. Ни разу.

Она ждала. Переживала. Плакала, обливая слезами его подарок – мягкого беленького дракончика. Георгий шутил – я победил змея, а ты меня – от побежденного победительнице… Мобильный твердил «аппарат абонента выключен». Валентина обспросила больницы и морги. Позвонила в санаторий в Сокольниках – госпожа такая-то вчера выписалась. Набрала их домашний номер – полный, радостный голос женщины прожурчал «Алле, слушаем вас» – и засмеялся тихонько какой-то своей тайне…

Валентина разгневалась. Фотографии в клочья, бусы об пол и растоптать, плюшевое чудовище на помойку. «И пусть не думает, что я еще вернусь». Сын смотрел на нее с недоумением. Любимый молчал.

За гневом пришло отчаяние – она сутками перебирала их немногие письма, встречи и разговоры – где она допустила ошибку, почему оказалась отвергнутой? С работы Валентину уволили – не настолько хорошим она оказалась бухгалтером, чтобы скостить пять дней безвестной отлучки. Появились проблемы с деньгами. Дом зарос грязью. Хмурый сын начал мыть посуду и скрести шваброй пол – мальчик терпеть не мог низменный быт, опасаясь за свои драгоценные руки, но теперь то ли срач стал ему поперек горла, то ли мать пожалел… Единственное, за что Сережа всерьез на нее обиделся – за итоговый концерт года. Он взял сложный концерт Вивальди, взял безупречно, а мама – не слышала.