– И правильно сделали. Это они в издёвку над вами. Я в то время уже около двух тысяч получал, а сейчас – пять. Думаю и вам должны дать не намного меньше на одной фирме, где мне дня три назад предлагали работу сторожем. Она не на территории нашего завода, а где-то в центре. Мне нет смысла уходить с насиженного места, а вас могу порекомендовать. Условия такие же, как у меня: через два дня на третий с шести вечера до девяти утра в будни и сутки в выходные. Если согласны, я сегодня же позвоню знакомому, а тот – хозяину фирмы. Вас как зовут? Столько лет знаем друг друга, а незнакомы. Я – Николай Петрович.
Макарыч тоже представился и дал свой номер телефона.
Уже через день он сидел перед кадровиком, мужчиной лет сорока пяти с моложавым лицом, не пострадавшим от набегов умных мыслей. Услышав, что Макарыч ни сторожем и ни охранником не работал, кадровик изобразил раздумье и поинтересовался в надежде найти хоть какую-то зацепку.
– А вообще-то вы кто по специальности? – И нахмурил жидкие брови, видя, что Макарыч замялся. – Вы кем работали?
Не дожидаясь ответа Макарыча, кадровик взял со стола его трудовую книжку и, пролистав, развел руками, подтвердив догадку Макарыча насчет ума:
– К профессии сторожа все ваши высокие должности, к сожалению, не имеют никакого отношения.
– Ну, почему же? – возразил, цепляясь за соломинку, Макарыч. – Работая за границей, я охранял и защищал интересы государства. Смею вас заверить, это было не менее сложно, чем охранять здесь офис.
– Э, не скажите. – На этот раз кадровик заглянул в паспорт Макарыча, очевидно, на год рождения, постучал им по столу и вдруг смилостивился. – Ладно, рискнем вас взять.
Возвращая паспорт, он вдруг улыбнулся, и лицо его преобразилось, подобно унылому пейзажу под лучами солнца.
Тебе, дружок, нужно чаще улыбаться, чтобы скрывать твою тупость, чуть не посоветовал ему Макарыч.
К счастью, даром телепатии, кадровик не обладал, и начал называть ставки за одно дежурство тоном, словно не сомневался, что Макарыч тут же встанет и уйдет. Но тот стал переводить в уме услышанные цифры в месячную зарплату, чтобы сравнить с соседскими пятью тысячами, у него получалось то меньше, то больше.
Тут в кабинет заглянула плешивая голова пожилого еврея и, бросив на Макарыча любопытный взгляд, кивком вызвала кадровика.
У Макарыча между тем окончательно суммировался оклад в две тысячи рублей с копейками, здорово его разочаровав. Но где-то, рассудил он, платят и меньше, к примеру, консьержкам. И условия у них хуже, а здесь сиди и смотри телевизор. Пока не найдут третьего, на нос будет выходить по три тысячи. Галина этим деньгам очень даже обрадуется. И дочери он поможет с оплатой за учебу детей, по тысяче будет давать в месяц.
Он решил не ерепениться и согласиться. До дачи поработает, а там видно будет.
И тут его ожидал сюрприз. Кадровик вернулся с улыбкой до ушей и радостно сообщил, что оклад у него будет не тот, что он назвал, а на целых тридцать рублей за смену больше. Догадавшись, что заглядывал сам хозяин, Макарыч увязал это с тем, что произвел на хозяина неизгладимое впечатление, было у него когда-то и такое. Но первое впечатление, видно, сразу или постепенно испортилось, потому что затем ни о каком повышении хозяин не помышлял и даже не хотел слушать. Заставил его сделать это третий сторож, которого искали два года. Им оказался хромой пенсионер из Подмосковья, категорически заявивший хозяину при приеме: «Так дело не пойдет! В Москве минимальный оклад уже четыре девятьсот». До этой суммы хозяин, конечно, оклад не увеличил, но на сорок процентов его приподнял. Хромой же через восемь месяцев ушел, получив, к удивлению Макарыча и сменщика Славика, отпускные, о чем они даже не заикались. Затем тоже стали их получать.
Для них так и осталось загадкой, как удалось хромому заставить хозяина пойти на уступки. Тот ведь мог просто не взять его на работу, но взял. Мог не заплатить не только отпускные, но и оклад за последние дни. Зарплату он выдавал в первых числах следующего месяца и имел привычку при увольнении не выплачивать заработанное с первого числа до ухода. Поэтому все старались увольняться сразу после получения зарплаты.
Славик объяснял уступки хозяина хромому тем, что тот тоже мог сидеть в советское время. О тюремном прошлом хозяина Макарыч знал от Вити, а за что – от Славика: подпольное производство презервативов с усиками и резиновых женщин, тогда большой редкостью. Этот товар стал одной из его основных товарных номенклатур после освобождения из тюрьмы демократами. В офисе был отдельный салон с этим импортными изделиями.
Читать дальше