Иван Державин - Ортодокс, или еще не вечер

© Иван Васильевич Державин, 2020

ISBN 978-5-0051-9819-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

(Продолжение повести «Ортодокс, или

запретная любовь дочери премьера»)

После возвращения из Донецка у Андрея не было ни дня свободного времени. Из парня он превратился в мужа и хозяина. Прежде всего, он начал с платежей за коммунальные услуги. Чтобы вникнуть в это дело, он просмотрел дедову папку со всеми платежами за несколько лет, из которых сделал вывод, что все ошибки были только в платежках, выставляемых бухгалтером правления их ЖСК, причем обязательно в сторону увеличения. Лишь за один четырехлетней давности год таких платежек с ошибками было пять на общую увеличенную сумму на четыре с половиной тысячи рублей. Андрей помнил, как дед тогда возмущался, пересказывая называемую бухгалтером причину ошибок: то сбой в компьютере, то вину программиста, то просто описку. В последние годы ошибки уменьшились до одной – двух в год и лишь до 160 – 180 рублей, как обычно, в сторону завышения. Видно, бухгалтер поняла, что имеет дело с грамотным хозяином. Нашел Андрей увеличение и за один месяц после смерти деда, незамеченное матерью и оплаченное. Он показал ей. Она удивилась; «Надо же! А я и не смотрела, оплатила, сколько там было написано». Дождавшись новой платежки, он в установленные часы приема бухгалтером пошел в правление и, пока дожидался своей очереди, поинтересовался у сидевшей рядом старушки, проверяет ли она указанные в платежках суммы. Она покачала седой головой: «Никогда. Сколько написано, столько и плачу». «Ну и зря», – только и сказал он, подумав: «Никак не избавятся от советской веры власти».

Бухгалтер, молодая миловидная женщина, внимательно выслушала его, молча повернулась к компьютеру и через две минуты, изучающе оглядев его, протянула новую платежку за вычетом переплаты. Он хотел спросить, кто был виноват тогда, но решил сделать это при очередном обмане.

Он не знал, что бухгалтер, глядя на закрытую им дверь, сказала председателю правления:

– Такой же урод, как и его дед.

В связи с платежами за квартиру встал вопрос о прописке в ней Кати. Андрей и Полина были за, Любовь Петровна категорически против. Решили заморозить этот вопрос до рождения ребенка.

Им край как нужна была машина, так как беременной Кате с каждым месяцем труднее было ездить в университет на двух автобусах. Андрей сразу стал копить на машину, но в лучшем случае мог купить ее года через два, тем более что Полина перестала подрабатывать, чтобы ухаживать за Катей. Андрей знал о том, что Любовь Петровна помогает Кате деньгами, но в расчет их не брал.

Неожиданно их выручил Валера. В начале года он купил по бросовой цене после страшной аварии джип Пэйджеро Мицубиси и вечерами в своем автосервисе, куда он вернулся после Донецка, отремонтировал его, доведя до блеска. Свой отретушированный Логан он уговорил Андрея взять себе, чем очень обрадовал Катю, скучавшую по своей машине, так и не отданной ей отцом. Любовь Петровна передала ей частями денег, хвативших на машину, но они всякий раз уходили на другие нужды, на которые одной зарплаты Андрея, не считая Катиной стипендии, не хватало.

Машина Валеры появилась у них в самый нужный момент, избавив Катю от поездок в институт в метро, где утром было не протолкнуться, и ездить с животом было опасно. Несколько раз она ездила в институт на машине одна, затем ее за рулем решительно сменила имевшая права Полина. Иногда утром, когда у Кати выпадало окно, Полина подвозила на работу сына, но машину вел он сам, обучая ее, имеющую малый опыт вождения. Так что машина без дела у них не простаивала. Андрей почти сразу вернул Валере взятый у него долг на похороны деда и попытался заплатить за Логан, но вызвал у того лишь смех.

Но главной его проблемой был институт, куда он хотел восстановиться на третий курс, с которого был отчислен за участие в митинге седьмого ноября с самодельным плакатом «Вернуть народу награбленное!», где его задержала полиция, направив в институт соответствующее письмо с прикрашенным описанием его сопротивления при задержании. В виде исключения, учитывая хорошую репутацию института, полиция решила не направлять дело Андрея в суд, а передать его на решение руководства института. В ректорате он уже числился политически неблагонадежным студентом за восхваление советского строя и критику действующего капиталистического и был отчислен с третьего курса как раз к осеннему набору в армии.