Валерий Антипин - Он, она, они

– Эх, – с трудом выговорил я, отплевываясь от грязи, набившейся в рот, и протер глаза. Как не хватало в этот миг слов утешения и сострадания из добрых уст! Видимо, «развлечение» подходило к своему плачевному завершению. Я исчерпал все возможности найти невидимку и оказался в тупике. Что делать? Бушевали ливень и моя ненависть. Вокруг меня было дерьмо и я чувствовал себя в нем по уши.

– Ну и вид у тебя, друг. Не устал ещё? – снова напомнил о себе некто.

Нащупав какой-то булыжник, я метнул им во тьму, туда, откуда, казалось, раздавался голос. Бряканье, разбитое стекло. И это, как ни странно, меня немного успокоило.

– Промахнулся. Чудак. Банки зря побил. Зачем озорничаешь? Говорю же тебе – сними мешок!

– Да пошел ты!

– Не могу.

Вонь от навоза возле сарая, кажется, прошибла непонимание в моих мозгах. «На кого я злюсь, его же нет! Ноль! Воздух! За кем я бегал все это время? За пустотой? Своим желанием? Что мне нужно от него? Чего он добивается, а? Одного уже точно добился. Вот так всю жизнь гоняемся за чем-то, а итог – дерьмо… Приехал же отдохнуть, а покоя так и не нашел. Созреваю в ливень на грядках? Того и гляди, корни пущу.

– Эй! Ты где? – кричу в пустоту.

– Здесь.

– А почему не можешь?

– При тебе должен быть. Ангел-хранитель я. Оберегаю от поступков разных, да слежу за тем, чтобы мешок твой не наполнялся мусором всяким, а ты ругаешься…

– Врешь! Ангелы не разговаривают.

– Куда деваться, если бестолочь мне попалась. Молчал, молчал, да вот не выдержал… Сколько ты себе уже проблем-то нажил! Неужели не чуешь, что живешь как-то не очень?

– Очень, не очень, при чем здесь это?

– А притом, что мешок снять надо. Понял?! Наполнился он. Вот-вот видимым станет. А этого случиться не должно. А ты вот все не остановишься никак. Суетишься, мечешься. Жену обидел, сыновей не поддерживаешь, хотя знаешь: плохо им сейчас. И мать навестить надо, а ты все – дела, да дела. Вот и дела! Нельзя так.

Попыхтев, хлюпая сапогами и моргая от холодных капель, покачиваясь, как пьяный, я поплелся домой.

– Молодец! Обсохни, обогрейся, помозгуй! Глядишь, что-нибудь и надумаешь путевое.

Мокрый, грязный, едва держась на ногах, я готов был поверить во что угодно. А Ангел все говорил и говорил, напоминая мне о моих просчетах, совершенных ошибках и глупых поступках. Зажав ладонями уши, пытаясь защититься от назойливых обвинений, булькающих в голове, добрел до дома. Прикрыв дверь, скинул сапоги и набросил на плечи фуфайку. А потом как подкошенный стебель сел на ступеньку в сенях.

– А что за мешок-то? У меня нет никакого мешка. И никогда не было.

– Есть. Он у всех есть. Пощупай за спиной. Пощупай!

И я пошарил – ничего!

– Он там, там. Пуще шарь-то. Должен быть, некуда ему деться. У некоторых людей он такой большой, что они от тяжести горбятся да сгибаются, прижимаясь к земле. Еле ноги волочат. У них из рук все сыплется, а они все чего-то бухтят, ворчат недовольные: тот виноват, да этот.… А сами не понимают, что мусор носят. Цельную кучу.

Пока Ангел мучил меня нравоучениями, я расцарапал себе спину, сопя и запрокидывая руки, но только убедился в отсутствии чего бы то ни было, в частности – мешка.

– Таким способом ничего не найти. Не так искать надо.

– А ты откуда всё знаешь? Про мешок, про меня. А, Каспер?

– Опять дразнишься. Просто знаю. Мне ли не знать, как ты сорок семь лет носил «пустое».

– Издеваешься!

– Мил человек, да не издеваюсь, а рассказываю, что да как. По божьей инструкции. Сам посуди. Полночи гонялся за мной – зачем? Что приобрел?

Ты вон в дом зайди. Стыдно? Нет чтобы по человечески! А мешок этот невидим, потому что пустое собирает. Ты что-то не то сотворил, а он не дремлет, хвать, и тяжелее стал. И вопросов у тебя куча, проблем хоть пруд пруди – полнехонько. Ты выкручиваешься, страдаешь и веришь в чушь. Заблуждаешься, конечно. О главном забываешь. Ясное дело, молочные реки да кисельные берега всех интересуют, только не задумывался ты, чем это вернется? Точно не сторицей. Вот и тяжёл мешок – истощал душу. Гляди, как похудел-то! Боже ты мой, смилуйся над сыном! Дошло? Нет? Чудак…

А потом меня окружило молчание.

– Эй! Что замолчал?

Никто не ответил. Я улегся на спину и стал размышлять. Какой такой мешок, что пустое собирает? Надо же, и придумать такое не придумаешь. Если есть такой мешок, значит, и другой должен быть – противоположный. Закон природы, как холодное и горячее. Не пустое, а светлое. Вон что творится, хотя… мир не без добрых людей. А я? Неужели только «пустое» и ношу в себе?