Александр Трапезников - От Смерти к Солнцу

Да и вообще – все одна большая боль. Но я не испытываю в ней ни наслаждения, ни трепета пред ее величием. А она, действительно, огромна. Высока и уходит в заоблачные дали. Когда пытаешься увидеть ее конец – задираешь голову. Стоишь долго, всматриваешься. Но тщетно все это. Тщетно и бессмысленно. Лишь болят глаза, начиная слезиться, и затекает шея.

Эх, память. Я помню ее начало.

Тогда был чудесный (по Моим старым меркам) день. Светило солнце. Его было так много, что воздух кое-где плавился, дул легкий теплый ветер, чуть задевая прозрачные еще тогда занавески. В комнате было светло и на полу отпечаталась тень солнечного луча, как лунная дорожка на тихой поверхности океана, я ходил босиком по теплому полу, жмурился от солнца, и совершенно ни о чем не думал.

Я и не заметил, как ко Мне, тогда еще впервые, влетела Муза. Я увидел ее и обомлел, ноги подкосились и я уселся на пол. Я сидел так несколько мгновений. Но вот она заговорила.

Ее голос был прекрасен. Она рассказывала о себе. Но Меня не замечала. Словно сама с собой она говорила.

«Смотрите», – шептали вещи, – «здесь зарождается новое», видя блеск моих глаз. Но увы они ошиблись. Родилась лишь боль. Чудесная, громадная и нестерпимая. Разрывающая.

То чуть затихающая, то вновь, с еще большей силой, обволакивающая колючей слизью.

В тот день, она лишь взглянув на Меня, выпорхнула за чем-то бесформенным, пролетавшим мимо. И сколько раз такое повторялось позже… Не счесть.

С тех пор и зародилась боль. Рана от стрелы ее взгляда была огромна и кровоточила. Кровь была черной.. Иногда она специально разрывала уже начинающую заживать рану. Но вот примерно год она не появлялась. И рана заросла. Боль утихла. Но это был не более чем период ремиссии. Рана раскрылась, когда она, вспомнив обо Мне, залетела после долгого отсутствия. И боль вернулась. С еще большей силой и усердием приступила к своей работе. Рана начала расширятся и стала гноиться. Черная кровь смешивалась с желтым гноем и оседала где-то внутри.

И если загнивающую конечность можно удалить, то как удалить душу где властвует гангрена? Гангрена души.

Вскоре началось и заражение крови. Боль пошла по всему телу. Солнечные лучи жгли кожу и слепили глаза. Каждый звук раздражал и терзал. Теперь я не пускаю сюда этих раздражителей.

По всем законам Я уже давно должен был умереть от заражения. Я приготовился встретить Смерть. Я сидел и ждал ее, боялся заснуть, чтобы не упустить момента посмотреть в ее глаза. И она приходила в Мой дом. Но все время забирала других. Вскоре, дом мой ранее многолюдный, опустел. Меня же она оставляла, продлевая Мои страдания, одного наедине с моей болью, с запахом гниения, с запахом безумия.

Этим запахом пропитался каждый предмет. И каждый сошел с ума.

И пол у окна, скрипевший под Моей поступью, теперь скрипит сам по себе.

Иногда, ни с того, ни с сего колышется занавеска.

Читая книги, убегают запятые и перебегают с места на место слова.

Глаза теперь закрывать бесполезно. Хоть они и закрыты, все равно

видишь все отлично.

Иногда слышен чей-то голос. Может быть это ворчит старый огромный шкаф?

Иногда «плывут» стены, как бы прося: «Пройди сквозь нас».

Иногда и отхожу от себя и вижу оболочку со стороны, когда ты вне нее, тебе легче на нее смотреть, на это жалкое истерзанное болью тело.

Иногда краем глаза видишь, как что-то пробегает по стене. Но когда поворачиваешь в эту сторону голову – уже ничего нет.

Всех этих иногда так много. И они так часто происходят. Происходят всегда.

Я бы закрыл уши и глаза. Но все равно ничего не изменится. Пожалуй лучше Я «упаду» в сон. Кое-как Я отключалось. Но тут же Я снова здесь. Меня разбудил шорох, какое-то шарканье.

А, старые знакомые. По ковру, точно по узору, ходят кругами люди. Их двое. Люди в сером. В серых помятых, кое-где порванных костюмах. В серых же фетровых шляпах. Их руки за спиной. Точно заключенные. Я как-то хотел спросить у них, кто они такие и что здесь делают. Но понял, что Мне это совсем не интересно, какая разница?

Если их не замечать, они, нагулявшись, уйдут. Вот они и ушли. Но как они снова попали сюда?

Черт! Я забыл закрыть дверь. Я ее закрываю. Проверяю. Закрыта. Что со Мной? Я же только что убедился, что она закрыта, но не уверен в этом. Проверяю снова и снова. Закрыта. Закрыта. Закрыта. Закрыта… Отхожу, но все равно не уверен.

К черту дверь. Впрочем и не в двери то дело. С таким же бессмысленным упорством Я проверяю плиту, адреса на письмах, краны. Я так больше не могу. Не могу…