Андрей Мерешкин - Книжная пыль. Рассказы

Вы обязательно должны подержать книгу в руках, полистать её, побеспокоиться о смятых и испачканных страницах и с любовью поставить на полку. Поверьте: любой взгляд, даже нечаянно брошенный на когда-то прочитанную книгу, вызовет в памяти приятные минуты переживаний, которыми она вас щедро одарила; отступит одиночество, и повествование укутает в лёгкую ткань иллюзорного естества, согревающую лучше шерстяного пледа в промозглый день, – на этих словах Галина глубоко запахнула фиолетовую шаль и поправила очки. Ведущий занервничал, а гостья, не обращая на него внимания, всё больше распалялась:

– Ведь литераторы создают те образы, которыми живёт каждый из нас, они влияют на наше мировоззрение с первых и до последних дней жизни, осмысленно фиксируя наше собственное видение. История человечества – история развития образного мышления, лучшие её вехи – столпы литературного творчества, а время жизни шедевра – печать качества многовековой пробы, – Галина будто вбивала в головы телезрителей наболевшие истины. – Большинство людских устремлений и желаний, – продолжала она, – отражены в книгах, и, насколько мы можем заметить, эти желания намного чище действительности, потому-то литературу и принято называть художественной. Она отражает нашу мечту хоть на толику приукрасить мир, чтобы каждому жилось чуточку лучше – счастливее.

– Галина Викторовна, наше время уже дважды подошло к концу, – строго сказал ведущий.

– К сожалению, иногда мне приходится слышать фразы, – твёрдо, отчеканивая слова, продолжала говорить Галина, строго смотря в глаза ведущему, – «книги – это не моё», «при чтении я засыпаю» и так далее. Не ленитесь и не бойтесь! В вас говорит первоначальный страх упустить смысл, который великий писатель шифрует буквами. А ведь порой и сам автор испытывает неуверенность перед будущей книгой, глядя на чистый лист, и уж точно волнуется перед публикацией. Потому не отчаивайтесь – ваша тревога взаимна. Со временем придёт понимание литературы – своё, внутреннее; вы незаметно для себя наладите личный разговор с героями произведения. И уже никогда не откажетесь от общения с книгой, как без причины не отказываются от друзей.

Галина заметила, что оператор держит в кадре только ведущего, и, чтобы исправить это положение, она перегнулась через стол и, заслоняя своей головой удивлённое лицо журналиста, быстро заговорила:

– Да, сейчас много говорят о гуманизме и толерантности. Но разве мировая классическая литература не есть живой пример высшего проявления человеколюбия, ещё до появления самих этих понятий? Да и мало ли какие определения мы сформулируем в будущем. Я уверена, что часть из них явно и непротиворечиво уже рассыпана в современных текстах, а следующая порция заносится в сотни компьютеров именно во время нашего эфира…

Ведущий не выдержал и рассердился. Он резко встал, вышел из студии и уже из закулисья ещё раз показал Галине, что времени давно нет и пора заканчивать. Однако каждое новое слово всё больше раззадоривало Галину. Янис знал, что её не остановить: она столько лет ждала этой минуты! Он видел знакомые ему признаки возбуждения: её раскрасневшееся лицо, открытые губы, ритмичное вздрагивание груди при коротких, но глубоких вдохах. Заметил, как левая рука поглаживает правую, и с подозрением посмотрел, не расширились ли зрачки, но такое было трудно разглядеть на экране телевизора.

Редакторы прервали передачу, когда Галина, исступлённо жестикулируя, опрокинула стакан с минеральной водой. Янис, возмущённый отключением на полуслове, лично вызвал посольскую машину и отправился встречать Галину.

Возбуждение Галины продолжалось вплоть до их встречи в кафе на Шаболовке, где они собирались обсудить прямой эфир. Она завалила Яниса пассажами о литературе, книгах, творчестве, невысказанными в передаче: ей давно хотелось поделиться с тем, кто её бы с пониманием выслушал. Разговор предполагался долгий, и они отправились к Янису домой.

В дороге Галина не умолкала:

– …и получается, что литература – это кладезь мирового опыта, – восторженно закончила она.

– Чужой опыт мало кого чему-нибудь учит. Обычно о нём только поговорки хорошие. Все хотят совершать свои ошибки, то есть прожить жизнь со всеми плюсами и минусами, а иначе человечество уже через первые сто лет перестало бы ошибаться, уж в бытовом плане точно, – парировал Янис.

– Ладно, оставим опыт, – согласилась Галина, – но я одного не понимаю: почему низкопробная литература издаётся тоннами, а иногда, кстати, на вес же и продаётся? Ведь покупатель изначально поставлен в ситуацию максимального выбора. Классика зачастую дешевле, порой бесплатна. Только на нашем сайте есть несколько сотен книг для свободного скачивания. Меня недавно спросили: почему я обхожу вниманием молодых авторов? А я неожиданно вспомнила, что «Гроздья гнева» Стейнбека пропустила. Вот как я могу взять в руки сомнительную книгу, если шедевры не читаны? Им предлагают лучшие блюда мира, а они выбирают жареную картошку! Янис, почему так получается?