Array FOX - Черемуховый торт с новокаином. Повесть-рецепт

– Любезнейший, – вновь перебил, начиная злиться на бестолкового визитера, Полудин, – чтобы у вашего Толмачева развилась воздушная эмболия, нужно закачать ему в вену как минимум пятнадцать-двадцать миллилитров воздуха, причем в вену довольно близко к сердцу, хотя бы шейную. Так что я по-прежнему рекомендую ему хирургическое лечение, а вам – отлучение от медицинских справочников.

Визитер вдруг заулыбался – приторно, вязко, словно в сказке побывал и не отер мед-пиво с губ. И неожиданно совсем иным, вкрадчиво-обволакивающим тоном произнес:

– А вот представьте себе, доктор, ситуацию: закрытый коттеджный поселок, контрольно-пропускной пункт, охрана, видеокамеры. У вас есть допуск, и некто неизвестный просит вас пронести на территорию некий предмет и передать его другому лицу. И вы даже не сразу понимаете, что сей предмет – деталь от снайперской винтовки. А предлагают вам в качестве благодарности за эту незначительную услугу… ну скажем, сумму в размере вашей годовой зарплаты. Как бы вы, доктор, тогда поступили, а?

С этими словами посетитель, не дожидаясь ответа, вдруг потрепал ординатора по плечу – гаденько так потрепал, словно холопа – барин, и размашисто зашагал к лифтам, раздумав навещать больного Толмачева.

Александр Валерьевич озадаченно поглядел ему вслед и даже взъерошил на затылке волосы в недоумении.

В вестибюле, где он остался стоять, и без того удручающе зеленом, одну из стен украшала зловещая изумрудная роспись – топкое болото с жирными листьями кувшинок и папоротников. Получившее от медперсонала прозвание Козье, одним болото служило путеводным ориентиром меж больничных коридоров, других же – тех несчастных, кому случалось по дороге из реанимации в общие палаты приходить в сознание именно здесь, в вестибюле, напротив, пугало и засасывало обратно в омуты бредовых анестетических видений.

Вот и теперь казалось, будто один из персонажей чьих-то медикаментозных снов нежданно воплотился в яви в лице странного посетителя. И, поломав с минуту голову над несуразным поведением господина Анисина, Александр Валерьевич решил махнуть на эпизод рукой и выбросить его из головы.

Помимо Козьего болота и «числа зверя» между лифтами, в холле шестого этажа, имелся и зверь настоящий – чучело медведя, пугавшее посетителей и пациентов грозной стойкой, а больше антисанитарией. Чучело подарил заведующему какой-то высокий чин в приснопамятные времена. С тех пор медведь не раз становился жертвой варварского отношения бесстыжих визитеров: лишился глаз, а вместо лап имел две меховые варежки. Один раз ему даже вспороли брюхо – видимо, кто-то из хулиганов вздумал проделать зверю лапаротомию, отдавая должное специализации отделения. Вот и теперь, проходя мимо, Александр Валерьевич заметил, что в беззубой пасти медведя белеет клочок бумаги.

«Вандалы!» – в сердцах выругался Полудин. Встав на цыпочки, дотянулся до морды зверя-исполина и вытащил скомканную бумажку. Покуда шел к посту, чтобы там выбросить, невольно развернул. И обнаружил на клетчатом тетрадном листе рукописные строчки.

«Идет зверь, не несет потерь, врага не боится, смелостью гордиться. Взгляд у зверя зорок, зубок остр, ухо настороже. Я тот зверь, не несу потерь, врага не боюсь, смелостью горжусь. Да будет так, как я велю!» – прочел Александр Валерьевич в недоумении. Подумал: «Что за ахинея!» – раздражением стараясь вытеснить тревогу, ибо, на сей раз, и вандалы оказались со странностями. Быть может, даже со страстью к фольклористике – было в слоге фразы что-то архаичное, исконное, вызывавшее в воображении ординатора дремучие леса и деревянные избы. Полудин снова вспомнил о девчонке с искусствоведческого… Да нет, ей до медвежьей пасти не допрыгнуть. А кресло подтащить – шов разошелся бы. Ежели только соучастники… «Нет, ерунда!» – сердито оборвал Полудин ход рассуждений, что неминуемо вел его в тупик, почище Козьего болота.

Однако его ожидала новая напасть, и у порога ординаторской хирург увидел ту, встретить которую меньше всего хотел.

– Здравствуйте, Александр Валерьевич… – проговорила незаметно подошедшая к нему (подкравшаяся, как подумал сам Полудин) дочь Орфеевой.

Ординатор холодно кивнул в ответ. Приниженные интонации этой девицы вызывали у него приливы желчи. Малахольная залепетала:

– Нас к вам отправили из поликлиники, у мамы опять открылся свищ… Может быть, вы могли бы…

– Все подобные вопросы, – оборвал ее Полудин, чеканя металлические слова, – только через заведующего. – И хлопнул перед носом у девчонки дверью – невелика птица. Да и сумма в давешнем ее конверте оказалась слишком тривиальной, чтобы купить расположение хирурга.