Терентiй Травнiкъ - Уставшая, усадебная милость

Быть может, я ошибся,
Заметив невпопад,
Но на дворе, похоже,
Июльский листопад.

Глянь, листьями деревья
Швыряют втихаря,
Как будто бы стесняются
Повадок Октября.

Не уж то снова учится
Природа рисовать
И охру в окись хрома
Решила добавлять.

А по земле шло лето,
И я его узнал,
Пусть дождь размыл приметы,
И ветер листья рвал…

Заметно от безделья маясь,
Но все ж достоинство храня,
Подсолнухи росли, толкаясь,
У деревенского плетня.

И, желтозубо улыбаясь,
По-детски, в предвкушенье дня,
Под сытой тяжестью качаясь,
Глядели глупо на меня.

Один, тот к солнцу повернулся,
Свое призвание храня,
Иной, лицом повиснув, гнулся
И дулся, ручки разведя…

Опушка – дивное названье!
Решил лес – будет на века —
Где солнце греет разнотравье,
Незримо нежность быть должна.

Перебирая буквы в слове
Под шепот, кажется рука,
Рука, играючи сползает
По спинке шелковой зверька.

Береза штриховатая,
Береза угловатая,
Пятнистая, ветвистая,
Не высока, не низкая,
Всегда немного грустная,
И, говорят, что русская,
Весною сок дающая
И Троице присущая,
Собой к себе зовущая,
Почти что всемогущая!
Для коробов плетения,
От Блока до Есенина,
Для дегтя и для чаги,
Для каши да для браги,
Сережками игристая,
Конечно же, плетистая,
Плакучая, могучая,
Порою, что скрипучая,
Лаптями прославл е нная,
Для веников отменная,
Аптечная, манящая
И во поле стоящая,
Для туесов, для поясов,
С корой сухою для костров,
Для сауны и бани,
Для Маши и для Вани,
Для хороводов рощиных
И песен доморощенных,
Для богатырской силы
И Зыкиной Людмилы,
Для Псковщины, для Брянщины,
Но прежде всех – Рязанщины,
Былинная, картинная,
Грибная, магазинная,
Фольклорно-переспелая,
Ну и, конечно – белая!

Как удивительно порой природа
Способна в одночасье замереть,
Как будто разом сверху строгий кто-то
Короткий дал приказ ей – не шуметь.

Июльский вечер, небо с поволокой,
Почти уснувший деревенский быт,
Сквозь жидкий лес закатно-одиноко
Светило уходящее блестит.

Макушки у деревьев тлеют рдяно,
Свеченьем отгоняя темень прочь,
Кузнечик из шиповника упрямо
Поет не умолкая день и ночь.

Я часто летом уезжаю
На месяц, чаще, так на два
Туда, где ладан смолью тает
И где мерцают купола;

Где бархат звона льется вязко,
Грудными вздохами дыша,
И воспаряет, сбросив маску,
На повечерии душа;

Где алым огоньком мерцает
На снежно-девственной стене
Лампадка капелькой из рая,
Лучи расправив, в тишине;

Где пахнет пасекой и медом,
В апсидах голуби живут,
И требы, посланные в небо,
В свечной молитве отклик ждут.

Сквозь купол льется к звездной пашне,
И, заполняет эту ширь,
Неусыпаемая в башне
Монах чтомая Псалтырь.

О Боже, и все же, ну, как хороши,
Скорей, не для духа, скажу для души,
И радуют взгляд мне так мило и просто
Все эти астры, ромашки и флоксы.

Господь, Ты позволил им
радужной цветью
Мелькать на лугах и в садах на рассвете,
Блистать днем в величии славы Твоей,
А ночью мерцать в полумраке теней.

Чтоб вызреть и в память
свой плод принести,
Сперва и мелькай, и мерцай, и блести…

Храм опустел, закончилась служба,
Вдоль солеи букеты всех роз.
С ведрами служки скользят еле слышно,
Шепчут себе служки что-то под нос.

Солнце сквозь кущи домашних цветов
Сложным узором наносят на стены.
Справа на клиросе требник – не нов —
С милой закладочкой – веточкой вербы…

Завтра Страстная, и всё в ожидании,
В воздухе ладан ливанский кадит,
А над вратами, вратами мерцая,
Спелым гранатом лампада горит.