Мари Депорси - Танго кузнечиков. Любовное приключение в семейном кругу

Видимо он задремал, и не сразу сорентировался, когда позвонил двоюродный брат.

– Привет! Молодец, что приехал – один или с женой? Жалко, что не смогла. А сын здесь? Ну ничего, в другой раз увидимся. Собираемся в субботу, у Аньки, будут все. Не обсуждается.

Это было неожиданно. До сих пор она никогда не показывалась, когда близкие собирались по случаю его приездов в Москву. Он удивился, брат пояснил:

– У девочки проснулся интерес к семье. Потащила меня в Крым, дней десять вынимала душу – расспрашивала обо всех семи коленах израилевых.

Анна была для него не более, чем именем нарицательным в рассказе о трудной дочери, рано ушедшей из дома и не допускавшей родителей в свою жизнь. Он слышал, что она бросила университет, создала что-то там в интернете, долго не общалась с родителями, успела оставить двух или трёх мужей и живёт с детьми в загородном доме. В один из первых его приездов в Москву после пятнадцатилетнего перерыва он мельком видел её у брата и, наверное, не узнал бы, если бы встретил на улице. Через пару недель после случайной встречи она прислала лаконичное письмо, что хочет посетить США и просила «дорогого родственника» прислать приглашение. В ответ он запросил необходимую для оформления информацию, но на этом переписка оборвалась. Позже он спросил, почему она молча исчезла, и удивился практичной простоте:

– Изменились планы – решила поболтаться по Европе, незачем было объяснять.

Однажды, много лет спустя, она спросила:

– Как вообще вокруг тебя ходят люди и умудряются не терять от тебя голову, не тонуть в твоей улыбке, не коченеть от твоего голоса? Не понимаю.

– Очень просто, когда мы впервые увиделись – ты меня просто не заметила!

– Хм, – задумалась она, – видимо, ты притворялся не собой.

Закончив разговор и помахав танцующей Лине, он поехал спать. Наутро пошел снег и продолжался всю неделю, укрывая непроходимой ватной пеленой дороги, проезды и машины во дворах. И всю неделю он искренне радовался тому, что поселился рядом с работой. Суббота не оказалась исключением. Он серьёзно подумывал о том, чтобы не ехать к брату, когда позвонил телефон и низкий мужской голос сказал:

– Здравствуйте, это Петя. Меня просили заехать за вами.

Через полчаса он ёжился на обочине в ожидании машины и гадал, узнает ли племянника, которого помнил голубоглазым мальчишкой лет четырёх-пяти. Они дружили, когда жили в деревне в ожидании разрешения на выезд. Малыш оказался широкоплечим лобастым мужчиной среднего роста, с короткой стрижкой и косичкой на затылке. Он как раз вез знакомить с сестрой свою девушку, кардиолога из Боткинской больницы. Поговорили о погоде, о его операции на сердце; беседа заметно оживилась, когда оказалось, что девушка жила на Кубе и говорит по-испански. Испанский язык – его последнее увлечение, помогающее понять лирику танго и поддерживаемое изрядным количеством латинос в Калифорнии. За разговорами добрались до посёлка и после коротких переговоров с охраной подъехали по заснеженной дорожке к трёхэтажному домику на краю небольшого леса.

Внутри на вошедших обрушились гомон и детские крики. Вечер был в полном разгаре – по случаю его приезда собрались все оставшиеся в Москве немногочисленные родственники, разрозненные остатки большой и дружной семьи. Когда-то они жили многоголосой семьей в доме, построенном его дедом в Замоскворечье, и даже разъехавшись, сохраняли милые сердцу привычки и обычаи старого дома. После приветствий и поцелуев, с бокалом красного в руке он присел на ступеньку лестницы и огляделся.

Прямо перед ним в прихожей с зеркальным шкафом во всю стену большая добрая собака слабо отбивалась от пытающегося её оседлать деловитого мальчишки лет пяти. Слева, на диване, его брат о чём-то говорил с мальчиком постарше, снимая разговор на камеру. За кухонным столом хозяйничали, болтая и смеясь, женщины – полуслепая тётка, казалось, совсем недавно молодой женой дядьки вошедшая в дом, а теперь старейшая женщина семьи; романтическая двоюродная сестра, пришедшая с женихом, с удовольствием возившимся с девочкой лет восьми; хозяйственная жена брата, накрывающая на стол, и помогающая ей девушка Пети.

Он не сразу обратил внимание на хозяйку, которая спокойно и незаметно управлялась на кухне, участвовала в разговорах, руководила детьми. Сначала его привлёк её голос, высокий, немного зажатый, с детскими нотками, внутренне напряжённый и трогающий его, как драматические раскаты Рахманинова или прочувствованное кружение танго. Мучительно знакомый, вынесенный из юности голос, как будто специально созданный, чтобы проникать в душу. Голос, от которого он глох и переставал разбирать слова, которому не мог противостоять. С этим голосом были связаны все его не многочисленные серьёзные увлечения. С удивлением он начал наблюдать за его новой владелицей.