Павел Владыкин - На этой планете мы – живьём…

– Это Пушкин, – сказал я Анечке, – великий русский поэт. Пушкин – это наше все. Скажи: «Пушкин».

После нескольких попыток получить ответ на мой вопрос «Кто это?» Аня сказала: «Дядя». Это слово она уже говорила.

– Правильно, – сказал я, – А как зовут дядю? Зовут его Пушкин. Скажи: Пушкин.

И тут Аня отвечает:

– Пу!

– Кто-кто? Как этого дядю зовут? – показываю на портрет.

– П-п-у-у!.. – отвечает Анечка.

И потом, когда мы, смеясь, просили ее назвать дядю на обложке, Аня, лукаво улыбаясь и пузыря слюнкой, изрекала: «П-п-у-у-у!»

Ну и звуки! И это про него, про наше все?!..

Впрочем, нашему солнечному лучику, нашему солнечному зайчику, прыгающему без остановки по комнатам, мы охотно дозволяем такие вот радостные, веселящие нас шалости.

И мы все хотим, чтобы Анечка выросла умницей и талантливицей.

Есть у нас в городе памятник Пушкину. Ну и натерпелся скульптор Вячеслав Клыков с этим памятником! Он в последние советские годы предложил чугунного Пушкина городским властям. Партвласти, известное дело, морщились, искали точку приложения идеологии и чего-то боялись. Привычно формулировали необходимые возражения: «Почему?» и «Почему бы не»…

Идеологический отдел резонно спрашивал: «Почему надо ставить Пушкина?», «Почему бы не поставить скульптуру своего писателя? У нас есть местные, наши известнейшие поэты». Какому своему поэту можно поставить памятник, отдел пропаганды и агитации не вспомнил. Но идею поставить памятник А.С.Пушкину зарубил.

Много лет литой Пушкин провалялся неизвестно где. Его откопал в новые для страны времена редактор многотиражной газеты завода авиадвигателей Александр Туревич. И к 200-летию Александра Сергеевича скульптуру поставили на улице Сибирской в глубине старого скверика, в двух кварталах от главпочтамта, на видавшей виды стене которого – плита с надписью: «Нулевой километр. До Москвы 1300 верст».

У памятника проходило празднество в юбилейный пушкинский день. Редактор Туревич жаловался направо и налево: «Это я его откопал. А никто об этом и слова не скажет. Ведь это я его откопал»… «Кого? Пушкина?» – спросил я, услышав стенания Туревича.

И редактор Туревич поведал мне, как он услыхал, что скульптура где-то на территории завода авиадвигателей, как его взволновала печальная судьбина памятника и как он долго искал его следы. Отыскал-таки Туревич Пушкина на свалке, среди металлолома. Пушкин лежал на эстакаде отдела главного металлурга, дожидаясь переплавки. Туревич нашел его по цилиндру, торчащему над металлическими конструкциями. Пришлось долго отдирать стальную стружку.

Однажды я шел по Сибирской. Вот памятник Александру Сергеевичу Пушкину. Он стоит в спокойном внутреннем состоянии, выставив вперед левую ножку и чуть откинувшись назад, что выдает плохо скрываемую гордыню. Руки за спиной перекрещены. В правой руке левая перчатка. Поэт безмятежен и далеко не готов запустить перчатку в подлое лицо. Бретер пока что в нем спит. Вокруг шеи повязан платок-галстук. Сюртук застегнут на шесть пуговиц, в два ряда.

За спиной Александра Сергеевича чугунный же полузабор. В решетках – литые сюжеты из пушкинских сказок. На постаменте надпись: «Чады мои любезныя потомки, родился я 26-го дня май лета 1999 от РХ, т.е. 08 июня по новому стилю. Ваш Пушкин».

Непонятно, почему скульптор с помощниками родили Пушкина 8 июня, ведь день рождения поэта – 6 июня.

В пушкинский юбилей я читал собравшейся у памятника публике свои стихи (читали многие). Я прочел стихи «Всепушкинский век», «В Михайловском», «Груз «двести» (Пушкин первый, кого везли под этим номером. И двухсотлетие Пушкина напомнило об этом).

Сегодня, как всегда, проходя мимо нашего Пушкина, я поприветствовал его. И, обернувшись, добавил имя, сочиненное Анечкой: «П-у-у-у!»

– Стервец! – раздался звонко-металлический голос. Так говорят через железную трубу.

Я шел быстро, не понимая, что произошло. И тут же услыхал за спиной тяжелозвонкое скаканье. Чугунный Пушкин мчал за мной – легко при такой металломассе. Сначала я увидел узконосые штиблеты с высокими каблуками. Потом поразился, глядя, как развеваются и металлически бряцают полы сюртука. Я перевел шаг на бег.

Еще я не успел сообразить, как поступить дальше, а памятник-Пушкин резко остановился перед банером – огромной придорожной рекламой, на которой было написано: «Компьютеры – по бессовестно низким ценам!». Наглому тексту сопутствовал рисунок: мужчина-продавец без брюк (мол, до того дешево продаем, что сами без штанов остаемся).