Николай Шмагин - Не бузи, бузина

Он взял с верстака какую-то деталь, повертел в руках.

– Вот, надо бы заменить её, проклятую, на складе нема. Ехать в МТС некогда. Накось глянь. Авось смогёшь такую же смастерить?

Иван взял деталь, осмотрел внимательно.

– Можно попробовать, отчего нельзя. Только вот…

– Это у нас есть. Вон и сверлильный, и токарный станок имеются. Шлифовального пока нема, но будет. Так як же, справишься, абышо?

– А то, конечно, – уверенно кивнул Иван, – правда, придётся покумекать.

Мужики засмеялись одобрительно.

– Это как водится. Покумекать никогда не вредно.

– Ладно, поглядим. Ежли надумаешь, приходи, – решил мастер. – Оформишься в отделе кадров, и за работу. У нас слесаря-инструментальщика как раз и нема.

После слесарки Ванька посмотрел, как Петро приводит в порядок своего боевого коня – трактор «Т-70». Наконец тот завёлся, и затарахтел на весь хутор. Сбежались мальчишки, им тоже было интересно посмотреть. Выключив мотор, Петро спрыгнул на землю и, довольный собой, огляделся.

– Ну, шо, мелкота, это вам не в школе чистописанием заниматься, али там на уроке пения орать, здесь техника, понимать надо! – поднял он кверху грязный указательный палец, и мальчишки уважительно засмеялись, понимает дядька Петро про их мечты.

– Ладно, айда обедать, Ваня. Вечером на танцы в клуб сгоняем, я тебя с хлопцами познакомлю, там и дивчины гарные имеются, – подмигнул Петро другу, и они направились на свою улицу, к хате.

Ваньке некогда было скучать и предаваться воспоминаниям. После обеда они с Петром поработали на огороде, в сарае навели порядок, напилили и накололи дров, тётка Марья нарадоваться не могла, глядя на своих работничков.

«Какой ладный хлопец Ваня, скромный, работящий, и рост у него хороший; не мелкий, но и не верзила, только худой очень. Ништо, откормим, славный будет казак, – мечтала она, проворно орудуя кастрюлями на кухне, и тут же завздыхала, сомневаясь: – непривычный он к нашему труду, городской. Зачем ему в земле да в мазуте копаться, да и в Краснодаре тётка небось ждёт племянника. Надо с Петром погутарить, он поймёт меня. Жаль паренька. Надорвётся ишо с непривычки. Не по нём ему наша сельская жизнь».

Вечером, возле сельского клуба, Петро познакомил своего нового товарища с хуторскими парнями. Высоченными и здоровенными.

– Надо бы прописать его, как положено, – миролюбиво сказал самый высоченный из них, с пудовыми кулаками и ангельским выражением лица.

– Тоже мне сказанул, опосля твоей прописки ему уже не до танцев будет, абыяк до койки доползти, и то дай боже, – заметил кто-то из парней, и все захохотали, даже Петро.

– Ты, Ваня, не дрейфь. Они тебя на прочность хочут проверить, – успокоил новичка Петро, отсмеявшись. – То мой кореш, мабуть без прописки обойдёмся, али як?

– У нас в Алатыре тоже, если сунешься куда, где тебя не знают, обязательно сначала фонарей наставят, – засмеялся Ванька с пониманием, – а потом на мировую выставишь пару бутылей, и ходи себе, провожай девушку до дома. Закуривайте, – и он протянул парням пачку папирос «Север».

– Вот это другой сказ, правильный ответ, – одобрили все вокруг, разбирая папироски и закуривая. – Пошли до дядьки Егора, его жинка такой первак гонит, хряпнешь стакан, и душа возрадуется. Деньги-то есть?

– Аякже, – утвердительно кивнул Ванька, блеснув познаниями местного диалекта, и компания направилась в сторону от клуба, к хате дядьки Егора. Всё должно быть, как положено, а потом можно и на танцы вернуться. Петро не возражал, он даже рад был, что его новый дружок такой понятливый и свойский пацан…

Наутро Ванька с трудом оторвал голову от подушки. Его мутило и шатало. Первак жинки дядьки Егора оказался таким крепким, что душа не только возрадовалась, но и грозилась теперь расстаться с телом. В хате опять никого уже не было. Шатаясь, он вышел во двор, умылся, едва пришёл в себя после вчерашней прописки.

«Петро с тёткой Марьей уже на работе, а он слабак оказался, вот стыдоба. Вчера Петро приволок его домой на себе, тётка Марья ругалась с ним из-за этого. Так нельзя. Ещё подумают, что он пьяница», – думал Ванька, озирая окрестности тусклым взором.

В соседнем дворе снова нарисовалась уже знакомая девчушка.

«Марийкой зовут, – вспомнился Ваньке вчерашний разговор с тёткой Марьей. – Но тут уже не до девчушки. Быть бы живу. И на танцах не побывал, с дивчинами местными не познакомился. Небось, смеются над ним вчерашние казачки, вспоминая заезжего городского недотёпу. Так ему и надо».