Николай Шмагин - Не бузи, бузина

« Баю-бай, баю-бай, баю-бай », в слова песенки вторгся откуда-то мерный перестук колёс, он всё настойчивее и громче вторгается в затуманенное сном сознание, тревожит, и Ванька открывает глаза, озираясь: «Где это он?»

Оказывается, он лежит на средней полке в вагоне поезда, одетый, на матрасе, подушка под головой, но без постельного белья. Внизу на полках, и напротив, на боковушках, спят пассажиры. Ночник под потолком слабо освещает проход между полками с людьми, простыни, постели смутно белеют повсюду, кто-то похрапывает, где-то тихо разговаривают полуночники, покачивается из стороны в сторону плацкартный вагон разогнавшегося в ночи поезда.

Странный сон постепенно уходил куда-то в тайники подсознания, успокаивая растревоженную непонятными видениями и ощущениями душу, и он вспомнил всё, что произошло с ним совсем недавно. Как его провожала и плакала бабушка, друг Васька, соседи, он поднимался вверх по переулку, оглядываясь на свой такой родной для него дом под горой, уходящий в прошлое.

Он вспомнил, как распрощался с родителями, подхватил свой чемоданчик и, выбежав из отчего дома, поспешил на станцию, где его поджидал пригородный поезд, который и привёз его через четыре часа в Канаш. Он побродил по вокзалу, постоял у киосков, разглядывая товары, до прибытия пассажирского поезда «Чебоксары – Москва» было ещё часа два.

Делать было нечего, и он расположился на скамейке в скверике, рядом с вокзалом. Съел пару бутербродов, которые мать пихнула ему в авоську, как он ни противился этому. И вот они оказались так кстати, мать была права, как всегда. Он с облегчением вздохнул, всё-таки заморил червячка, и то слава богу, как сказала бы его бабушка. Но они сейчас были далеко, и он стал разглядывать сквер, полупустой перрон, прохожих.

На соседнюю скамейку присела девушка с большой дорожной сумкой, и он переключил своё внимание на неё. Девушка была симпатичная, к тому же она мило улыбнулась ему, и Ванька ободрился. Тут же память услужливо подсказала ему, что он едет разыскивать свою любимую, которая сбежала от него так внезапно, и своим предательством вывернула всю его душу наизнанку. Обида вернулась, и захватила его целиком, поэтому он улыбнулся девушке в ответ. «Клин клином вышибают, как говорят в подобных случаях взрослые», подумал он и с облегчением вздохнул. Встал и пересел к девушке, на её скамейку, благо вокруг пока никого не было.

– Вы в Москву едете? – спросил он первое, что пришло в голову, и почти угадал.

– Да. Вернее, через Москву, в Воронеж. Я там живу.

– И я через Москву, в Краснодар еду, к тётке. А здесь чего делали, родню навещали? – опять угадал он.

– У бабушки гостила, она у меня старенькая, – загрустила вдруг девушка.

– Она в Канаше живёт?

– Нет, в районе. Здесь недалеко, на автобусе минут двадцать езды. А вы откуда?

– Я из Алатыря, – горделиво ответил Ванька, стараясь не дрожать от холода, который проникал под его пиджачок. – Будем знакомы, Иван. А вас как зовут?

– Людмила, у меня братик есть, младший, его тоже Ваней зовут.

Девушка оказалась разговорчивой. К тому же они сразу понравились друг другу. Так бывает иногда. Часто, в подобных случаях, люди не ценят этого, и лишь позже, годы спустя, сожалеют, вспоминая об этом. Может быть, они упустили из рук птицу счастья, которая была так рядом, и так недолго.

Мимо них по перрону проходила продавщица пирожков, и Ванька метнулся к ней, купил шесть штук, на все деньги, что были в кармане его пиджачка.

– Кушайте, пока горяченькие, – ласково улыбнулась им продавщица, завернув пирожки в кулёк. И пошла дальше: – Пирожки горячие, с капустой, картошкой, налетайте.

– Угощайтесь, – Ванька протянул девушке кулёк. Людмила взяла пирожок, надкусила. – А что, вкусные, с капустой.

– Ага, я люблю с капустой, у меня бабушка их часто печёт, – он проглотил пирожок, почти не жуя, и только потом сообразил, что он был с картошкой. – А у меня пирожок с картошкой, был.

Они засмеялись. В юности всегда смешно, по любому поводу, и даже такому пустяку, как этот. Они взяли ещё по пирожку и попробовали.

– У меня с картошкой, как у тебя, – смеётся Людмила, жуя с аппетитом пирожок.

– А у меня теперь с капустой, как у тебя, был, – давится от смеха Ванька, и они оба долго ещё смеялись беспричинно, был бы повод. А повод был, это их приятное знакомство. Потом они гуляли по перрону, не обращая внимания на холодный весенний ветер, выходили в город через вокзал, в котором грелись, бродили по площади, разговаривали без умолку. Им было всё интересно знать друг про друга.