Ольга Володинская - Жили-были… Грустные сказки, рассказанные на ночь

– Только что косынку красную не повязала, – с неприязнью и раздражением думала Анастасия.

И во сне страшном не могло ей привидеться, что породниться придется с такой семьей – бедной да никчемной по ее, Настиному разумению.

– Голытьба немощная – так она про них думала. – Пьянь беспробудная!

Отец у Груни извозом занимался, да пил по-черному. Так и замерз, как тот ямщик в степи. Только лошадь пришла с повозкой, а Федора и след простыл. А мать девушки Матрена шила, спины не разгибая. Да разве прокормишь такую ораву детей-то – три сына да четыре дочери. Старшие-то как подросли, в город на заработки подались, но это все одно.

– Не ровня они им, Поспеловым и Татуниным, не ровня! Так рассуждала Анастасия, и сердце ее никак не хотело мириться с выбором сына.

Но и тут старший брат далеко глядел. Уговаривал Настю спрятать свой норов. Так что, делать нечего – и с этим пришлось смириться – не ровен час, раскулачивать начнут – волна—то уж прокатилась. А тут родня – беднота гольная, да сын комсомолец-активист, некого раскулачивать-то.

– Прав брат, – размышляла Настя.

Делать нечего – благословила своего единственного сына, кровинушку родимую. Расписались в сельсовете Груня и Вася, а Настя, теперь уже Анастасия Прокопьевна так и осталась при них.

***

1929 год подходил к концу. А тучи продолжали сгущаться. И не только над семьей Поспеловых. Год выдался голодный. Из города приходили тревожные вести. У зажиточных семей отнимали все, как иным казалось лишнее, многих высылали на необжитые земли, в Северный Казахстан. В первую очередь это касалось тех, кто до октябрьского переворота слыл богатым или принадлежал какому-нибудь сословию. А тут еще и молодая семья вот-вот ждала пополнения.

В начале ноября, как раз в День иконы Казанской Божьей матери, хотя день этот давно уж перестал быть праздником, Груня разрешилась первенцем – дочкой. Василий, не посоветовавшись с женой, назвал малышку экзотическим именем Лаура – уж очень оно ему понравилось, это имя, когда читал книжку о Карле Марксе. Так звали дочь основоположника марксизма. Было в этом имени что-то непостижимое и таинственное. Еще задолго до рождения дочери Василий повторял нараспев – Ла-у-ра….Девочка родилась крепенькая, светленькая, с большими голубыми глазами.

– На Груню походит, – с теплотой думал молодой отец.

Только-только стала маленькая Лаура делать первые шаги, да слова первые говорить, как в семье появился мальчик. Аграфена никак не могла оправиться от родов, Анастасия Прокопьевна настояла, чтобы ребенка крестили. В чудом сохранившейся в деревне церкви батюшка записал мальчика под именем Африкант, в святцах, видать, посмотрел. Молодой отец даже возразить не успел. Ну, что ж Африкант, так Африкант, Франик значит. Дядя Пряник, как звали его потом племянники.

И эта зима была суровой, голодной. А по весне из города пришла дурная весть – арестовали Якова. Константин, что есть мочи хлестал лошадей, и, приехав к Насте, опять велел собираться в дорогу.

– Не поедем мы, Костя! Сколько можно. Дети у нас малые, куда мы с ними?

– А если заберут меня, тебя, что с ними станется, ты подумала?

– Не поедем и все тут! Так и будем ездить туда-сюда?!

– Ну, гляди, сестра. Дело твое. Только держи наготове вещи необходимые. Упрямая ты у нас – в кого такая?!

– Не сердись, Костя! Давай подождем. Обещаю, если будет больно нужно, поедем.

Всю ночь Настя не спала, все думала. Смотрела на Маленькую Лауру, на Франика. Сердце сжималось от тревоги за них.

– Нет, подождем пока, – решила она. – Не поедем.

***

Якова меж тем выпустили из околотка, говорят, до самого Наркома с прошениями дошел. Приехал к ним в деревню. Кашлял только натужно, видать отбили ему внутренности все. Повредили…

А потом уж летом, понаехали солдаты, да люди в кожаных тужурках, стали ходить по дворам, заглядывать в сараи да амбары, забирать скотину и зерно. Сосед муки себе оставил мешка два – детей кормить, так его в город увезли. А перед этим избили на глазах у орущих детей и жены. Жену, когда помешать пыталась, прикладом в грудь толкнули так, что она потом кровью харкать начала.

Ночью в окно постучали. Вася вскочил, подошел к окну и разбудил мать.

– Мама, Дмитрий, Грунин брат приходил. Завтра к нам придут излишки забирать. Что же делать-то?

– Что делать? Спать ложись, утро вечера мудренее.