Ольга Володинская - Жили-были… Грустные сказки, рассказанные на ночь

Иван, меж тем, был с отцом на промысле, они перегоняли табуны лошадей из далекой Бурятии да с Алтая, и тоже очень тосковал по девушке, вспоминая ее длинную светлую косу, трогательные завитки у шеи и лучистые цвета гречишного меда глаза.

Но вот день отъезда настал, а Ваня так и не появился. День за днем Настя, грустя, бродила по лесным тропинкам. Собирала на полянках цветы и землянику. Она была совсем не похожа на городскую барышню – на девушке была просторная белая расшитая рубашка, легкий бежевый сарафан с красной и зеленой полосами по краю подола. На ногах – легкие парусиновые туфли-тапочки, а волосы перехвачены атласной красной лентой. Там на полянке такой ее и увидел Иван, когда через десятые руки узнав, куда они уехали, примчался в ее деревню. Повинуясь неведомой силе, они бросились навстречу друг другу, вдруг замерли, когда оказались совсем рядом, протянули друг другу руки и закружились радостные и счастливые.

***

А спустя несколько месяцев, уже ближе к зиме, домой пришел отец и, сев за стол, не дожидаясь, пока соберется вся семья, озабоченно сказал матери:

– Пора Настюшу замуж отдавать. Шестнадцатый годок пошел – созрела уж. У меня и сватают ее. В воскресенье придут к нам. Готовь девку.

Девушке показалось, что у нее остановилось сердце. Она и двинуться не могла с места. Так ее мать и застала, застывшую у двери, когда пошла звать всех к обеду.

– Слышала все? – догадалась она.

– Мама, мамочка, я не хочу замуж! Я не пойду!

– Что ж, дочка, не ты – первая, не ты – последняя, – вздохнула мать, – Готовься, моя милая. Женская доля такая. Подожди горевать-то, может человек хороший сватает тебя. Поди, не зверь отец-то за кого попало единственную дочку отдавать.

Рыдая, девушка побежала в свою комнатку, бросилась на кровать и дала вою слезам. Раздались шаги – это мать пришла звать ее к столу.

– Пойдем, дочка, знаешь ведь, папа будет недоволен. Не доводи его до греха. Смирись!

Вытерев слезы, Настя пошла вслед за матерью.

В воскресенье весь день у нее валилось все из рук. Она была белее снега. И с ужасом ждала момента, когда раздастся голос отца, зовущий ее в столовую. И этот момент настал. Как неживая она позволила няне переодеть себя в другое платье. Оно было необыкновенно красивым и очень шло ей. Отец привез наряд из Омска, куда ездил на Покров на ярмарку. Но сейчас это платье совсем не радовало девушку. Причесав волосы и соорудив нехитрую прическу, она вышла из комнаты.

– А вот и наша дочка, – сказал отец.

За столом сидели незнакомые люди. По всему видать – купцы. От них неуловимо пахло кожей и лошадьми. Но запах этот был совсем не резким, скорее приятным и почему-то знакомым.

– Вот, дочка, сватают тебя. Хорошие люди.

Настя не поднимала глаз.

– Просят отдать тебя за их сына младшего Ивана. До Масленицы думаем и свадьбу сыграть. А пока посмотрите друг на друга да за руки возьмитесь. И за стол садитесь.

Настя при упоминании любимого имени подняла взгляд и увидела напротив знакомые и уже полюбившиеся синие-синие улыбающиеся глаза.

– Как цветочки льна, – подумала Настя.

Потом вдруг перед ее взором все закружилось, потемнело, и она упала бы навзничь, если бы Иван не успел подхватить ее. Обморок длился несколько минут. Настя очнулась на кровати и услышала, как отец в замешательстве говорил гостям: «Ну, не знаю я, подождите, гости дорогие, видите, как оно получается. Может, отложим наш разговор?»

Настя вскочила и, вбежав в столовую, крикнула: «Я согласна, папенька!»

Все оглянулись и удивленно посмотрели на нее.

***

Вскоре наступил 1905 год. Свадьбу после Крещения сыграли шумную, веселую, с катанием на санях, с песнями, плясками. А когда венчались в той самой церкви, где впервые повстречались с Ваней, опять Настя подошла к иконе Божьей Матери, посмотрела ей в глаза, поставила свечку и тихо поблагодарила Пречистую Деву, поклонившись в пояс.

А в конце года, в декабре, ждали появления первенца. Роды были трудные, долгие. Настя металась почти что в бреду, сквозь который, уже не чувствуя боли, вдруг уловила еле слышный писк.

– Мальчик, – сказала повитуха.– Слава Богу, разрешились, барыня.

– Мальчик, мальчик, – подхватили ее возглас остальные.

– Мальчик, – объявили на кухне,

Мальчик, – пронеслось в конюшне.

Подъехал экипаж, из него выскочил, раздеваясь на ходу, Иван.

– Барин, не извольте беспокоиться, мальчик у вас. Родился уж! – сообщил подошедший конюх.

_ Спасибо, Ефим, – не останавливаясь, бросил ему Иван.