Ольга Мартинес: Тихие обыватели. Опасные обыватели. Реальные истории

Иллюстратор Анна Динкел

© Ольга Мартинес, 2017

© Анна Динкел, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-2183-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Труп был полностью разложившимся и поэтому смердел на три квартала. Колыхающийся черный мешок на носилках перли санитары скорой, кляня жару, кризис и увеличение рабочего дня. Если б не это чертово увеличение, сейчас была бы не их смена.

Потихоньку собиралась толпа из бабок и праздношатающихся подростков. Чуть позади образовалась пробка. Но выезд на улицу был перекрыт полицейской машиной.

Седой коренастый полицейский стоял, лениво облокотившись на свою машину, и не мигая смотрел на труп. Был он уменьшенной, но хорошей копией голливудского актера Томми Ли Джонса. Такой же роскошный и самоуверенный ублюдок. Смотреть на полицейского было даже интереснее, чем на саму процессию, потому что мертвец уже не мог рассказать ничего, а на лице копа прокручивалась целая кинолента. В том фильме было на целый «Оскар»: выдержанная ярость, месть, ревность, оргазмическое торжество и скрытое удовлетворение. Безусловно, это было самое приятное событие, произошедшее с ним за шестьдесят лет.

Санитары засунули носилки в машину, еще раз прокляли жару и вонь и понеслись по улице с сиреной, мечтая как можно скорее доставить мертвеца в морг. Толпа растекалась по своим делам, и только полицейский неизменно оставался на своем месте.

Нетерпеливые водители начали сигналить. И он, словно очнувшись ото сна, сел в машину и сдал назад, открывая выезд, а сам еще некоторое время посидел в машине, слушая, как пищит рация.

Это мой новый дом, может, мне следует привыкать к разложившимся трупам? Слава богу, деревня небольшая, и по статистике их не должно быть много.

К тридцати годам меня уже изрядно помотало по индийским трущобам и азиатским притонам. Я пережила Москву девяностых, хотя многие знакомые так и не увидели миллениум. В начале двухтысячных я видела, как вышибали чеченскую мафию из нашего района. Позже были парковые облавы на выходцев из Средней Азии.

Многовато для человека, родившегося в советской стране и с детства опасавшегося глистной инфекции, тихих дрочливых педофилов и ядерной бомбы, которую мечтают сбросить на нас американцы.

Я мечтала о тишине в сердце благоустроенной и безопасной старушки Европы. После рождения сына мой адреналин, заставлявший меня колесить по миру, стал перерождаться в окситоцин, требующий оседлости. Я уехала из Москвы и вышла замуж за коренного мадридского обитателя. Мой муж, Мигель Францискович, к тому времени и сам мечтал уехать из города. Но очень боялся, что я не приживусь в деревне.

У его семьи имелся домик в тридцати километрах от столицы, вполне пригодный для жизни. Мигель продолжал ездить на работу в Мадрид, а я, с негодованием отвергнув все предложения поработать и поучиться, решила поиграть в прилежную домохозяйку и даже развести розы в патио. «Ты же знаешь, дорогой, как много работы в доме!» В глубине души зная, что буду проводить все дни в гамаке с бутылкой пива.

Деревня сразу привела меня в восторг. Архитектурным разнообразием домов, шале и роскошных вилл. Прекрасными ухоженными садами и работающими круглый год фонтанами. Чистым воздухом и бесконечными полями, начинающимися сразу за нашим домом, где пасутся волоокие лошади и шарахаются из-под ног куропатки. Ну и конечно, видом из окна на собственные розы, а не на московские подштанники соседа. Можно ходить голой по дому, не зашторивая окна, можно на своем газоне загорать топлес, можно в свое удовольствие повыть под Таню Буланову, можно умереть и разложиться, чтобы тебя забрали в пластиковом мешке. Это и есть прекрасное сочетание внутренней и внешней свободы.

Это то, что я искала годами в блестящих столицах и стремных дырах, но никогда не находила. На радостях я даже купила себе швейную машинку и набор для вышивания крестиком, что лежат нераспечатанными по сей день.

Только вот отметить очередную жизненную удачу было не с кем. Наигравшись в благоустройство, я отметила, что у меня нет подруг. Местное общество меня отторгает, как алкоголик новую пересаженную печень. Это не наносило удара по моему самолюбию, но я скучала. Мне хотелось с утра сидеть в кафе с чашкой капучино и болтать ни о чем. Я желала таскаться по магазинам и ржать в примерочных, но было не с кем.