Николай Недрин - Плохие оценки

– Понятно. Ладно, спасибо, что посмотрела.

– Не за что!

Девушка бодрой рысцой побежала вниз по лестнице, оставляя скучного соседа позади. Но Алексеев постарался не сильно отстать – был у него еще один ритуал, личный, который будоражил воображение почище любого «гулливера».

Когда они вышли во двор и Кристина подняла ведро над мусорным баком, футболка у нее, как всегда, задралась, обнажив поясницу. На гладкой молодой спине красовалась татуировка – «СССР». Алексеев расшифровывал ее так – «самая соблазнительная спина района».

***

Но попросить у Вениной дочери вόлос он бы, пожалуй, не решился.

Разве что вся их семья уедет отсюда в другой город. Или даже за границу. Алексеев был почему-то уверен, что заграница существует. Впрочем, политика его мало волновала.

«А вот интересно, если бы я рано женился (например, как Анвар) и не держал бы в уме ЭМУР, смог бы я уйти в оппозицию?» – в очередной раз подумал Алексеев и даже пнул пластиковую бутылку, перекатывавшуюся туда-сюда по остановке, словно мучимый бессонницей человек. Пинок вышел неожиданно громким, так что бабулька, которая до этого совершенно неподвижно сидела на лавке, тут же вздрогнула и чертыхнулась.

– Извините, Марианна Владимировна, – буркнул Алексеев в ее сторону. И ухмыльнулся: это же нелепо – называть незнакомых старух Марианнами! Неужели нельзя прописать в правилах возрастную градацию? Хотя бы такую: до 18 лет – Маруся, от 18 до 30 – Маргарита, после 30 и, например, до пенсии – Марианна, а после 70 – уже просто Мария.

В это время подошел автобус, Алексеев влез в него и плюхнулся в кресло для несемейных – последнее свободное, а то бы пришлось всю дорогу стоять. Водитель подождал еще минуту, вероятно надеясь, что Марианна одумается и тоже решит поехать в сторону зоопарка. Старушка осталась на скамейке, но, когда автобус тронулся, вдруг пристально взглянула на Алексеева. Взглянула так, как будто давно его знает и… осуждает. Алексеев поспешно отвернулся.

Обычно он гулял в зоопарке часа три. По воскресеньям. Это хорошо расслабляло перед новой рабочей неделей. Но сегодня, поскольку начался отпуск, решил остаться с ночевкой.

Возле клетки шерстистого носорога стояла вполне сносная (и недорогая) раскладушка. Алексеев устроился на ней, достал буханку бородинского хлеба, разломал на две части и протянул половину Кутузову .

Одноглазое животное покосилось на хлеб и фыркнуло.

– Брезгуешь, да? Ну и день сегодня: то голова, то старухи, то носороги… – И, видя, что Кутузов не отходит, хоть и отказался от еды, Алексеев решил с ним посоветоваться: – Вот скажи, друг, éсть у меня шансы на ЭМУР? Ты только не обижайся, но уж больно хочется свалить отсюда. Куда подальше. Задолбали все!.. Особенно на работе. Эти клиенты по ОСУгО – ненавижу их! Сами же, суки, берут кредит под большой процент, всё подписывают, а потом начинают к прокураторам ходить: видите ли, незаконно это! Не согласны они, видите ли, с такими процентами! Да в чем проблема – уйди в монахи, и не надо будет кредит на «уголовку» оформлять.

Носорог зевнул и потянулся мордой к хлебу.

– Что, уже надоело? – улыбнулся Алексеев. – Вот и мне тоже. Да и мать права: жениться надо. А тут мне не светит ни хрена… Ладно, посторожи пока раскладушку, я пойду заплачу за место.

Он медленно побрел мимо клеток, вдыхая терпкие звериные запахи, прислушиваясь к шумной ветреной листве. Даже закрыл глаза и представил себя в семидесятых. Почему-то казалось, что люди тех далеких времен должны источать нечто, похожее на «ароматы» обитателей зоопарка. Но тогда, по крайней мере, было гораздо проще завести полноценную, крепкую семью. Если, конечно, это не очередная выдумка СПИ.

«Пусть это не будет выдумкой. Прошу тебя…» – подумал Алексеев. Не очень, впрочем, понимая, к кому конкретно обращается.

***

Вернувшись, он вытащил из рюкзака шерстяное одеяло (ночи в зоопарке прохладные), прикрепил на прутья клетки табличку «Не беспокоить!», улегся и закрыл глаза. Через пару минут открыл. Перевернулся с правого бока на левый – не помогло, сон не шел. Попытался разглядеть в темноте Кутузова или хотя бы расслышать его фырканье, но тоже тщетно.

«„Носорогов“, что ли, посчитать… – подумал Алексеев, ложась на спину; над ним развернулось огромное звездное небо. – Нет, лучше вот спутники».

Спутников было полным-полно. Похожие друг на друга мерцающие точки двигались каждый по своей орбите – так деловито, словно живые. Словно рабочие муравьи.