Элена Томсетт - Проклятье рода Ротенбургов. Книга 1. К Элизе

Да, снова подумала я, в этом, определенно, была какая-то тайна. Аристократ из Берлина, опытный летчик Люфтваффе, владелец библиотеки книг на всех европейских языках, который служит в комендатуре заштатного украинского городишки, подобно нашему, это, по крайней мере, выглядит странно. Разглядывая барона из своего укрытия за стеллажами, я невольно отметила, что в его внешности было что-то от моего отца со старых фотографий, которые сохранились у моей бабки. Он был хорошо сложен, высокий, стройный, с широкими плечами и узкий в поясе, с длинными гибкими пальцами аристократа и четкими классическими чертами лица, благородство которого подчеркивал контраст между матовой бледностью кожи и темно-каштановыми, блестящими густыми волосами. Поразмыслив, я, крепя сердце, должна была признать, что он довольно привлекательный мужчина, хотя, конечно, не писаный красавец. Его главным недостатком было то, что он был гитлеровский офицер, и более того, помощник военного коменданта оккупированного гитлеровскими войсками Города. Это решало все. Он был существом из другого мира, о котором не стоило даже думать. Несомненно, такой человек, как он, в Городе долго не задержится. Рано или поздно он вместе со старой баронессой вернется в Берлин. Кто знает, что случится к тому времени со мной. Одно я знала точно. Я хотела выжить.

Весна 1942 г. выдалась дружная и ранняя. К маю весь снег сошел, город расцвел сначала в нежном кружеве молодой листвы, а затем в пышной пене цветущих яблонь и каштанов, запах которых кружил голову и будоражил кровь. По вечерам, когда я была свободна от работы, я с удовольствием бродила по узким улочкам Старого города, с грустью сердечной вспоминая полузабытое красивое лицо отца с фотографии, родственники которого, кажется, были откуда-то с Украины. В глубине души я все еще лелеяла надежду отыскать в этом старинном городе своих родных. Девушка, некоторое время пристально наблюдавшая за мной в один из подобных, напоенных ностальгией вечеров, показалась мне предвестницей некого поворота в моей судьбе. Она была довольно милая, темноволосая, с темными глазами и смугой кожей определенно украинского по типу лица.

– Ты меня не помнишь? – неожиданно спросила она, перебежав через дорогу и остановившись передо мной.

Я покачала головой.

Она взяла меня за руку и придвинула свое лицо ближе к моему лицу, словно хотела лучше разглядеть его.

– Меня зовут Таня, – сказала она, на украинский манер немного глотая слова. – Мы вместе бежали из теплушки под Луцком. Ну что, теперь вспомнила?

В моей памяти на секунду замаячили странные картины придорожной насыпи с острыми камнями, до крови содравшими мои колени, в нос словно наяву ударил тяжелый, спертый запах пропахшего потом и кровью вагона, до отказа набитого людьми. Это было все, что я могла вспомнить. Поэтому я снова отрицательно покачала головой.

Девушка не огорчилась.

– Не помнишь? Ну и ладно. Не велика беда. Ты что здесь делаешь? Живешь? А работа у тебя есть?

– Да, – прочистив горло, сказала я, несколько ошарашенная ее напором.

– Здорово! – жизнерадостно сказала она. – Я тоже сразу же нашла работу. При немцах не так уж и плохо живется. По крайней мере, не хуже, чем при коммунистах, – легкомысленно засмеялась она. – Я работаю официанткой в офицерском казино, здесь за уголом. Работа чистая и хорошо платят. Немцам нравится, когда им прислуживают красивые местные девушки, к тому же веселые и без предрассудков. Если тебе надо, я могу замолвить за тебя словечко. Старик Гецель с удовольствием возьмет тебя в казино. Ты красивая.

Ее темные глаза снова оценивающе скользнули по моему лицу.

– У меня уже есть работа, – повторила я.

– Ну и хорошо, – сказу же отступила она. – У тебя сегодня выходной, правда? Пошли со мной в казино, у меня сейчас смена начинается. Пошли-пошли, немного развлечешься, и за дружбу выпьем. Мы, девушки, должны поддерживать друг друга и держаться вместе. Правда?

Мне было нечего делать, к тому же, Таня показалась мне довольно симпатичной, и я легкомысленно согласилась. Кроме того, я никогда до этого не была в казино, мое детство прошло под присмотром суровой бабки, а ранняя юность – в заточении строгого режима спецдетдома для врагов народа. Казино всегда ассоциировалаось для меня с образом той, довоенной, прекрасной жизни, которой жили мои родители, и которую, по моим понятиям, у меня украли большевики. Атмосфера порока и приключений влекла меня словно магнитом. Поэтому я с некоторым даже волнением вошла вслед за Таней под своды лучшего заведения подобного рода в городе, которое содержал, как я узнала впоследствии, старый еврей, долго проживший на Украине, пан Гецель.