Валериу Реницэ - XXI-я хромосома. Роман-притча

Кроме самолётов и приглашения к столу, вывести его из равновесия могли ещё и четырёхколёсные мотоциклы. Каждое воскресенье четыре маскировочного цвета «доджа», похожие на боевые машины, пробирались мимо Замка к Родне, глубоко дыша никелированными бронхами. Из-за наглухо закрытых касок никто никогда не видел лиц «больных на голову парней», как обзывала их Калипсо. У горы гонщики вставали во весь рост и, осаждая пилорамным рёвом крутой склон, срезали гору зигзагами, стремясь к вершине. Богобоязненная старуха ненавидела это развлечение, крестилась и говорила о плохом знамении, но никто не решался вступить в спор с незнакомцами в камуфляжной форме. После очередных приключений четырёхколёсные ящеры возвращались. Поравнявшись с Замком перед обратным броском, машины замедляли ход. Зелёные человечки оборачивались к Цыпе, и ему казалось, что он различает через тёмное забрало скупые, но манящие улыбки всадников. Вблизи они отличались только шлемами. У одного он был белого, у другого – красного, у третьего – чёрного, а у четвертого – серого цвета. Даун приподнимался, в нём закипало необузданное желание остановить их знаком отсутствовавшего посоха и оседлать ящера. Но природная стеснительность сдерживала его порыв и ласкала мыслью о быстрой езде в другом, знакомом ему лунном мире. На слабоумном время останавливалось.

Три с половиной года назад я был немного другим… Калисо не обязательно было знать, почему я так вяло и неумело добиваюсь у соседа справки для Цыпы, почему я так слабо давлю на Рыцаря… У меня свой интерес к советнику Президента. Он обещал выбить мои деньги из партии власти. Я ждал эти деньги, как нищий милостыню, с трепетом мечтал о них, жаждал их больше, чем Калипсо справки для спасения своего сына.

Сорок два месяца назад я продал «Газету» властвующей партии. Я владел контрольным пакетом многотиражки. Правда, власть больше интересовало здание газеты, расположенное в десяти минутах ходьбы от правительства.

Первую половину вырученных денег я вложил целиком в местную Футбольную школу и стал её владельцем. Второй транш не получил по сей день. Жена рассчитывала на эти деньги, нужно было материально поддерживать нашу дочку-второкурсницу, которая училась на дипломата в университете Ниццы.

– Не будет денег – подамся в гастарбайтеры! Не вижу другого пути! – сказала в сердцах супруга. – Или у тебя есть другой выход?

И я опять запил. Я крепко берусь за стакан, когда время начинает безнадёжно отставать от моей мечты.

По призванию я плеймейкер, люблю вживую управлять игрой. В десять лет я был без ума от голландца Йохана Неескенса и мечтал стать великим футболистом. «Крошка сын спросил отца…» Вообще-то я спрашивал у матери, но она умела предупреждать мои неудобные вопросы о будущем:

– Мы рядом, мы всегда тебя поддержим.

Папе было не до тонкостей, он всегда был загружен делами, хотя, может быть, за своим молчанием скрывал уважение к чужому выбору.

Я похоронил мечту детства раньше, чем своих родителей. На предпоследнем курсе журфака повесил бутсы на гвоздь, хотя всегда появлялся в расширенном списке национальной молодёжной сборной. Затем бросил университет и создал «Газету».

Сейчас задним числом говорят, что в годы перестройки дураки поверили в новое мышление, а умные – в частную собственность. Я попытался соединить любимое дело с возможностями дикого капитализма. Но время не поспевало даже за моей второй, скромной буржуазной мечтой.

Рассказать вам, как выпивали журналисты, запершись на несколько дней в фотолаборатории? Ну а потом пришёл тот день, о котором предупреждают мудрецы… После бурной, затянувшейся молодости я обнаружил в левой стороне груди тревожное шевеление чёрно-зелёного неусыпного червя… Тоска, длинные, тяжёлые размышления – состояние, близкое к перезагрузке. Как будто прозрев, я решил вложить все свои деньги в Футбольную школу, чтобы тайной тропинкой вернуться к своей первой настоящей мечте.

Коричневый фолиант в изношенном кожаном переплёте, что лежит на письменном столе рядом с монитором, – моя настольная книга. Когда империя рассыпается, на толкучку выносят редкие дорогие вещи, которые продаются за гроши. Труд древнего эзотерика «Небесная матрица» я купил на столичном развале меньше, чем за бутылку доброго коньяка «Поморье». Свод правил выхода из лабиринта, в который сам себя загнал. Секрет моих пробежек по Родне – общение с Небесной матрицей.