Алекс Фрайт - Не игра. Сборник рассказов

Мужчина со слесарной челюстью уселся за стол, требовательно взглянув на Мироновича:

– С кем вы должны были встретиться?

Сидящий за столом, повертел в пальцах карту памяти и резким движением скормил ее картридеру. Компьютер довольно пискнул, и на мониторе замигало приглашение ввести пароль.

Безжизненный голос чужого, лишенный малейших эмоций, вызывал у Мироновича противные спазмы внизу живота и мелкую дрожь в коленях. Двадцать пять лет – небольшой срок для того, чтобы проститься с жизнью и добровольно шагнуть в небытие. Он не готовил себя к этому и не понимал, за что придется страдать.

– Назовите код доступа, и мы сохраним вам жизнь, – предложил чужой.

Миронович угрюмо смотрел в широкое окно, сжимая обильно потеющие ладони до судорог в кистях. Он отрицательно качнул головой и моргнул, смахнув непроизвольно выкатившуюся из глаза слезу. И вдруг ясно почувствовал, что на самом деле обречен, и ему остается быстро сделать одну простую вещь. Но при этой мысли ноги вмиг сделались ледяными и инстинкт самосохранения, такой яркий и всепоглощающий, подчинил его разум, приковав к месту. Парень с тоской констатировал, что выбирает самым вероятным исходом своей жизни самоубийство, и в то же время так же тоскливо желал предоставить право быть главным героем в данном сценарии кому-либо другому. Но он должен использовать единственный оставшийся выход – попытаться выбросится в окно до того, как его смогут остановить.

– Ну что же, – чужой безразлично пожал плечами. – Мы подвергнем ваш мозг полному зондированию. К сожалению, это последнее, что вы почувствуете в этом мире.

В эти несколько минут, оставшейся ему жизни, в памяти Мироновича возникла вчерашняя встреча в доме, затерявшемся где-то в пригороде Минска. Аста привела его туда, соблюдая все мыслимые и немыслимые предосторожности.

– Вы курьер, – с удовлетворением сказал тогда пожилой человек, приподнявшись из кресла и протянув руку. – Сопротивлению требуется ваша помощь. Вы сможете доставить нашим друзьям в городе посылку.

– Но…

– Нейрочип, – мужчина побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Полицейские сканеры отслеживают в городе их все, а ваш не вызовет никакого подозрения у агентов службы безопасности. Любой патруль будет уверен, что вы выполняете свою работу.

– Если нейрочип перейдет в режим передачи данных, то меня сразу задержат.

Мужчина усмехнулся, но светлые глаза, совершенно лишенные улыбки, просверлили Мироновича насквозь:

– Несколько недель назад мы заблокировали вашу психоматрицу.

– Вот именно, – Миронович неожиданно обрел уверенность, под жестким взглядом. – Во мне не будет страха.

– Отключенная психоматрица позволяет вам испытывать всю полноту эмоций, недоступных остальным людям, но не позволяет перестать бояться самому. Только этот страх естественный, не культивируемый строками кода нейропрограммистов, но от этого не менее реальный. Для сканера он абсолютно идентичен искусственному.

– Вы не учитываете, что с недавних пор, – Миронович тепло посмотрел на девушку, – я стал серьезно опасаться за свою жизнь и настолько страшусь за нее, что не согласен взять на себя никакое поручение, особенно такое.

– У вас максимальные шансы безопасно для всех нас справится с этим заданием.

– Нет.

– Но благодаря сопротивлению вы получили возможность наслаждаться любовью, – мужчина указал на Асту. – У вас появилась цель в жизни. И взамен мы просим оказать нам маленькую услугу. Единственную. И больше никогда не побеспокоим вас.

В комнате воцарилась гнетущая тишина.

– Присаживайтесь, – прервал затянувшееся молчание мужчина. – Позвольте, я напомню вам маленький кусочек истории? Пять минут, чтобы ввести в курс сложившейся обстановки?

Миронович не нашелся, что ответить. Он осторожно присел на диван напротив и беспомощно оглянулся на Асту. Девушка устроилась рядом, грустно улыбнулась ему и ободряюще взяла за руку.

Мужчина поерзал в кресле, принял более удобную позу для разговора, потер переносицу и устало начал:

– Никто не сможет сейчас сказать, когда в наш мир пришли чужие. Когда они захватили ключевые посты во всех государствах. Сто лет назад или тридцать? – он пожал плечами. – У нас ушли десятки лет, чтобы хоть немного понять их. Их раса несопоставимо древнее нашей. Но на пути к вершине эволюции, в погоне за чистыми знаниями, они стерилизовали себя от эмоций, оставив разуму лишь стремление понять Вселенную. И когда они осознали ошибку, было уже поздно что-либо изменить. Казалось бы, что такая высокоразвитая цивилизация с безграничными знаниями должна обладать и бесконечным гуманизмом, но они эгоисты до мозга костей. До встречи с нами их раса вымирала. Наткнувшись на человечество, они нашли способ сделать нас своими эмоциональными донорами. Чужие забрали у нас то, чего лишили себя по доброй воле. Теперь вымираем мы. Медленно, почти незаметно. Равнодушные к любви, желанию продолжить собственный род, занятиям спортом, учебе, стремлению к звездам.