Элеонора Татаринцева: Были, не были (сборник)

Веруня уже успела побывать замужем, знала, что почем. Бойкая, веселая и заботливая. Рубашку погладить или там пуговицу пришить – это к ней. Денег перехватить можно было, а вот с опохмелкой лучше не соваться – отбреет! Вторая, Галина, поспокойнее, какая-то поникшая вроде. В наличии и муж, и ребенок, так что ловить нечего! Но, впрочем, девушка грамотная и с техникой на «ты». Мишаня тоже, вроде, не промах был, и поэтому они быстро общий язык нашли. Учебников не хватало, один – два на группу. Невольно оба в лидеры потянули, сами сделают, остальные у них попользуются.

Со временем Галка немного оттаяла, стала веселее. Говорила, что Мишка напоминает ей школьного друга детства из далекого волжского городка, с которым рассталась, когда вышла замуж за своего сибиряка. Разоткровенничавшись, призналась, что замужество не удалось, и мечтает получить корочки только затем, чтобы уехать с сыном на родину. Без профессии где устроишься? А институт пришлось бросить – не потянула по времени и расстоянию. Эта внешне не очень яркая девушка умела замечательно слушать. Мудрено ли, что Мишаня рядом с ней забывал про свое напускное высокомерие и позволял себе быть добрым и заботливым. А хотелось, и все тут! Мудрено ли, что совместные посиделки на чердачной лестнице день ото дня становились все более заманчивыми. Для обоих…

Галина каждый вечер звонила домой. Малыш был на время определен в круглосуточные ясли, благо в поселке проблем с местами не было. Но мало ли что? Каждый день хотелось удостовериться, что все в порядке. Если не дозванивалась или что-то настораживало – срывалась на вокзал. Два часа на попутках, и дома. Проверить, прибрать, увидеть сына, получить «втык» от нетрезвого мужа, а утром добрать два часа сна на жесткой полке вагона и, с опозданием прибыть на занятия. Учеба не напрягала, преподаватели – тоже. Знания, они как палочка-выручалочка, оправдывали все ее прогулы.

И, надо же, как не вовремя и не к месту пришелся этот Мишаня! Он, и правда, смахивал на медведя: крупный, большелобый и почти совсем ручной. Так забавно было его подразнивать, по-детски бороться, вырывая учебник или еще больше разлохматить его льняные вихры… Без проблем и обязательств!

Ой, ли! Без проблем? Их все больше и больше тянуло друг к другу. Вся группа с любопытным сочувствием наблюдала за развитием этого романа.

Ни для кого не было секретом, как эти двое постоянно цеплялись друг за друга глазами, в которых откровенно сияли все их чувства. Ни для кого, кроме них самих, как водится! Некоторые заключали пари: ну и когда же эти детки переступят порог невинности своих отношений?

Лед тронулся по всем законам природы весной, когда Мишаня в очередной борьбе за учебник или за что-то там еще, пригрозил: «Не отдашь – поцелую?»

Такая провокация приглашению подобна! Кто же устоит? Только не тот, кто сам того же желает.

«А попробуй!» – подразнила она.

А в следующий миг, уже зажатая в его мощных лапах, прильнула ответно губами к его горячим и властным, до боли, до стона ставшим родными. Судорожно попыталась ухватить за хвостики враз убегающие мысли и, обмякнув, поняла, что все они вовремя отправились погулять… Когда Мишаня, сам ошарашенный от ее и собственной реакции, наконец, разжал руки, несчастная (а, может, счастливая) жертва насилия вынуждена была еще несколько секунд повисеть на его шее самостоятельно, чтобы не упасть…

«Ну и ну! Похоже, я схожу с ума. Мне это надо?» – подумала она.

А он тупо топтался радом и все почему-то просил прощенья. Галина развернулась и молча ушла в комнату.

«И где ты раньше был?» – Вечный вопрос неудачников. «Раньше надо было думать! Э-э-э, да что говорить! Думать всегда надо… А, впрочем… Как, должно быть, скучна была бы размеренно продуманная жизнь без права на ошибки?» Но об этом можно было только тосковать. А субботняя дорога вела совсем в другом направлении. Обласкать сынишку, убедившись, что с ним все в порядке, перестирать кучу белья, убраться и наготовить, желательно на неделю, еды. Не срок еще выяснять отношения, хочешь, не хочешь, надо выполнять условия временного перемирия. В том числе и супружеские. Ну, тут уж душу в кулачок зажать: «Потерпи, милая, как-нибудь…Ничего не поделаешь, соглашение на отсрочку было дано, нечего ерепениться!»

Каждый раз молила Бога лишь об одном: оградить сына от болезней и напастей, чтобы доучиться. Все будет решаться потом! Если бы хоть раз чихнул или еще в чем-то ослаб, без сомнения, бросила бы учебу. Но судьба уберегла. Хотя позже узнала, что были у нее и добровольные помощники из числа поселковых. Обошли стороной ее вести о мужниных хмельных спектаклях. Добрые соседи, приглядывали за сыном, скрывая от матери правду. Тоже до поры…