Элеонора Татаринцева: Были, не были (сборник)

Эта не будет допускать вариант… А глаза, как у побитой кошки: в себя и в злость. Ну, что ж, можно еще и в подушку – принимай больничная, да не выдавай, тебе привычно.

Вот еще одна. Тихая, вальяжная, женственная. Что у нее? Муж, сын, дом и токсикоз. Тоже причина? Впрочем, что это я в чужих причинах копаюсь – не оправдания же искать! Все сейчас равны, причины не имеют значения. Во всяком случае, для того, что будет завтра.

А что у меня? А у меня тоже сын, лягушонок когда-то, а сейчас верста коломенская, жеребенок голенастый, и вообще – мудрейшее создание в подростковом варианте.

Дружим пока, а это обязывает на равных. А значит, надо было спросить, хотя бы так, хотя бы в шутку:

– Знаешь, Санька, вот возьму и рожу тебе сестричку? Невозмутимое мое и уже слегка усатое чадо чуть подумало и возразило:

– Замуж не идешь, а родить собираешься?

– Ну и что же! – с вызовом уже. – Разве так не бывает?

– Бывает. Только я думаю, что у ребенка должен быть отец.

Хлестанул. Впрочем, ему виднее на собственной шкуре. Быстрый извиняющийся взгляд – и в сторону глаза. Жалеет. А что же делать, сыночка, если судьба послала любимого, да чужого? «Да минует тебя чаша сия!»

Имею ли право оторвать его от своего, уже рожденного ему другой женщиной? Вот и думай тут, стенка больничная!

Какой шаг грозит взрывом? Не проще ли обезвредить запал?

Вот койки уже обжиты, очередь за топчаном. Вспрыгнула на него худющенькая девчонка: ножки – палочки, сама моща – мощой, а шустрая! Сбегала в соседнюю палату к «аборигенам», чай организовала. Молоденькая совсем, а на все ловкая, легкая. К ней не придут: муж в командировке. Хвастает, что лежать долго не собирается, некогда, потому и на топчан не в обиде, и что не придут не в обиде – так задумано.

А вот эта от окна не отрывается – ждет. Все уже знают, как у них с мужем хорошо и какой Костик у них растет славный, крепкий. Муж обещал после работы картошечки отварить. Живут напротив. И картошечка приходит, и селедочка к ней, а вот чай с малиной не доставил недогадливый мужчина, и он отправляется во второй рейс, а вся палата вкушает щедрые угощения. И молодая жена так и светится радостью.

Чему она радуется? Ведь завтра у нее не будет второго ребенка!

И у меня завтра не будет второго ребенка. И ко мне не придут. Хоть бы мать эти два дня без неотложки выдержала! Только и запомнились преданно-беспомощные глаза ее:

– Если бы я могла тебе помочь!

– Лежи уж! Если бы ты могла мне помочь, мне бы сам черт не страшен был.

О, господи! Если бы сейчас – ты! Выскочить в коридор, наткнуться на твои глаза, чтоб в них упрек, чтоб в них – приказ. И тогда – пальто в охапку и домой, домой к моей девочке, которую можно будет ждать…

Чуда не будет! Ты и не знаешь…

Трезво и спокойно фиксируя свои возможности, откладываем на счетах судьбы мамкину пенсию, смехотворные Санькины алименты, весьма сомнительный вариант – подработать, регулярное явление неотложек в нашей жизни и строгие Санькины глаза. Больше нечего.

Чуда не будет! Будет утро. У закрытой двери в операционную соберется очередь. Что-то жалкое в улыбках. Храбримся! Тут, говорят, применяется новейшее достижение науки, операцию ведет вакуумный автомат. «Адская машина», «пылесос» – так метко его окрестили применяющие. Главное – скорость. Вся процедура занимает 2–3 минуты.

«Пылесос», «пылесос», зачем ты так страшно называешься?

Еще можно одеться и уйти, еще есть возможность… Виском к стене – охлади мозги! Из операционной раздался странный гул. «Пылесос» заработал. Один, два, три… сто пятьдесят – остановка. Одного уже нет. Следующий!

Конвейер в действии. Побледневшие и усиленно улыбающиеся, они выскакивают одна за другой и неестественными шагами добираются до своих равнодушных коек. Освободились!

Путь к месту действия отмечен кровью. Теперь уже далеко последующая смотрю на эту густую, кажется, еще шевелящуюся кровь на полу, на больничных тапочках, на ступеньках кресла… И вот – эта посудина, не убираемая после каждой, некогда! А может, специально, смотри! Вот они, едва начавшие жить зародыши человечков, месиво человеческих детенышей. Сейчас здесь будет и мой…

– Ощущаете ли вы свою беременность?

– Сегодня ей ровно восемь недель (день рождения).

– Почему не хотите рожать?

– Я бы родила…

– Так что же, может, пойдете? (Может, и впрямь еще можно?)

– Нет, доктор, нельзя. Я не вытяну еще одного на свою зарплату.

– А муж?

– Нет у меня мужа.