Игорь Кокарев - Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество

Кафедра идеологической работы… От меня справа – Юра Любашевский

Академия – большое серое здание, расположенное на Садовом кольце рядом с зоопарком и планетарием. Во флигеле во дворе – Институт научного атеизма и недавно открытый кабинет социологии во главе с нерешительным интеллигентом Игорем Петровым, дававшим практически бесконтрольную свободу своим четверым сотрудникам. Если во флигеле – вольница, то в главном здании всегда торжественная тишина больших коридоров, красные дорожки, большие кабинеты, тихая библиотека со спецхраном, концертно-зрительный зал, спецстоловая и общежитие за высоким забором.

Все солидно, торжественно, как на похоронах, которые проходят обычно в большом, похожем на зал, коридоре. Гроб стоит в центре, и все его обтекают, молча прощаясь с ушедшим идеологическим бойцом. На пенсию здесь не выходят, умирают на работе… Кузница партийных кадров, скука заседаний кафедры эффективности идеологической работы и конвейер защит на Ученом совете. К нам во флигель заходил непохожий на остальных аспирант Юрий Афанасьев, будущий член Межрегиональной депутатской группы и лидер «Независимой гражданской инициативы» в эпоху Горбачева.

Полномасштабное полевое исследование целого города со всеми его учреждениями и пол-миллионом жителей – задача грандиозная. Для нас, исследователей – это вообще подарок. Как еще мог бы я познакомиться с образом жизни, духовными потребностями, мыслями и чаяниями советского горожанина как такового? За плечами уже кое-что и было от Каратау, но это личный опыт, во многом случайный. А здесь научная выборка, математическая модель населения города. Ходи, наблюдай, спрашивай, как и чем жив советский человек, homo soveticus.

Мы пробыли в Таганроге почти два года с перерывами. Володя Малинин – математик, его задача сделать математическую модель выборки опрашиваемых, продумать программу обработки собранных данных, выйти на типологию личности. Мы с Любашевским – два социолога, работали с анкетой из 80-ти с лишним вопросов открытого и закрытого типа. Вот и вся научная группа. А больше и не надо. Что сложного пройтись с анкетами по девятистам адресам? Для этого есть обученные нами студенты. Собранные ответы будут обрабатываться на огромных допотопных вычислительных машинах с перфорациями в Институте социологии. В дополнение к анкетам собирали статистику, читали местную прессу, отсматривали программы местного телевидения, считали кассу кинотеатров по отдельным фильмам, рылись в читательских абонементах городской библиотеки, изучали репертуар местного драмтеатра им. Чехова.

Средний город Таганрог. Мы дышали степными запахами, морским воздухом этого города, прислушивались к его неторопливым ритмам. Знакомились с людьми на улицах, на пляжах, в магазинах. Важно разговорить обывателя, расположить к себе. И ты узнаешь, чем жив человек. Погружение в сонный быт этого южного приморского города постепенно окутывало и нас обаянием беспечного провинциализма, которому неизвестны столичные идейные страсти, ожесточенные интеллигентские споры на кухне. Оказалось, что и следов потерь от войны и репрессий не осталось. Ни нищих, ни голодных, ни недовольных. Все, что мы видели и слышали, укрепляло мысль о благости и незыблемости СССР.

На заводе работа неспешная, зарплата небольшая, прожиточный минимум, но зато постоянная, без всякой там западной угрозы безработицы. Попробуй, уволь у нас лодыря. Фиг с маслом! Регулярные партийные и комсомольские собрания, соцсоревнование, доска почета, политучеба, профсоюзные путевки сплотили коллектив. Уверенность в завтрашнем дне вселяли известные лозунги, развешанные на всех заводских стенах: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», «Слава КПСС!», «Народ и партия едины!», «Партия – наш рулевой!», «Пятилетку – в четыре года!», «Моральный кодекс строителя коммунизма», «Под руководством КПСС – вперед к победе коммунизма!», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «Претворим планы партии в жизнь!», «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», «Экономика должна быть экономной». Вопросы есть? Вопросов нет. Писанину эту давно не замечают, она уже в подсознании. Никому как бы и не мешает. Как будто договорились: отдельно, жизнь отдельно. Мухи от котлет. Привычное раздвоение, лишь бы не перепутать, где что. И слава Богу.