Игорь Кокарев - Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество

Прошла молодость, а с ней и краткие шестидесятые. Нет уже кафе на Дерибасовской угол Екатерининской с чудным названием «Алые паруса». Но тянет туда занозистая память, живет в далеком уголке души свободный дух оттепельных скоротечных лет.

В одной руке диплом инженера – механика судовых силовых установок, в другой – заявление об уходе:

«Прошу направить на работу по специальности.»

Да, не из той обоймы оказался комсомолец. Не полюбил власть взасос, не научился любовно строчить справки и отчеты, не принял их неписаные правила: не высовываться, не критиковать, поддакивать. Чужак, затесался. Принимавший меня на работу Бельтюков молча подписал заявление. На его круглом лице ничего не отразилось. Сдал я свою волшебную красную книжечку – удостоверение инструктора Горкома комсомола, вспомнив напоследок, как помогало это удостоверение в разных ситуациях.

Дело было в Москве, на Зубовской, где сестра приютила меня на несколько дней командировки. Из этого ветхого деревянного строения забрала меня милиция за избиение ее ревнивого мужа. Не бил я его, конечно. Просто когда увидел замахнувшуюся на сестру руку, поднял его за воротник и выбросил в закрытую дверь. Дверь выпала вместе с ним на улицу. Он заорал, стал рвать на себе одежду и звать милицию. Несмотря на объяснения Риты у меня забрали паспорт, уволокли в отделение, сунули за решетку, как бродягу без прописки. Очнувшись, я протянул сквозь решетку свое удостоверение. Дежурный уставился на него широко открытыми глазами:

– Так что ж вы сразу не сказали, Игорь Евгеньевич?

И все сразу, как по волшебству, изменилось. В камеру затолкали его, а меня с извинениями доставили обратно к сестре. Непреодолимая сила власти. Даже самой маленькой.

Отныне буду искать судьбу в грохочущем дизелями, пропахшем горячим маслом машинном отделении пассажирского теплохода «Литва». С борта белокрылого лайнера буду рассматривать с изумлением и непонятной тоской недосягаемую и всегда почему – то солнечную и теплую заграницу. У пассажирского судна режим такой: ночью переход, днем стоянка в очередном порту. И замелькали города и страны. Стамбул с запахами жареной рыбы на причалах, Латакия с солнечными пляжами, Хайфа с ее висячими садами, шумная Александрия с египетской экзотикой, золотой Бейрут с уличными базарами, Фамагуста с легендарным замком Отелло, древние Афины, Дубровник открывающийся крепостной стеной и прозрачными бухтами – все это не для нас, советских граждан.

Группами по пять человек бегом по магазинам и обратно на судно – вот и вся увольнительная. Адреса известны заранее, как и места на борту, где прятать от таможни вещи на продажу. Если свой не заложит, за короткий двухнедельный рейс можно годовую зарплату перекрыть. Моряки загранплавания были обеспеченными людьми в Одессе.

На борту нашего лайнера тоже кусочек заграницы. Роскошные салоны, круглосуточные бары, бассейны, сауна, музыка и танцы, и длинноногие соблазнительницы в купальниках, в шезлонгах. Пожилых пассажиров глаз как – то не замечает. Суда германской постройки, все новенькое, чистота, блестят поручни, краны, ручки, вешалки, пока не свинтит их, не унесет вместе с туалетной бумагой советский турист. Сезон закончится – и ободранное судно в ремонт, восстанавливать туалеты и каюты… По весне – все сначала.

В Средиземном море жарко, в малюсеньких каютах матросов и мотористов душно, спим на двухъярусных койках, завернувшись от жары в смоченные под краном простыни. Машинное отделение – мое хозяйство. Насосы, приборы, трубопроводы, текущий ремонт и обслуживание. Как мой отец смог проплавать сорок лет вдали от дома, не представляю.

Вахта на флоте по четыре через восемь. Моя, значит, с 4-х ночи х до 8-ми утра. Потом с 4-х дня до 8-ми вечера. Долго привыкал вскакивать без десяти четыре глубокий сон обрывать, а потом спать с 8 утра весь день. Все равно пассажиры днем на экскурсиях, судно пустое, делать нечего. В 4 дня снова на вахту. Зато весь вечер твой. Опять как когда-то на практике по Крымско-Кавказской линии. Бары, музыка, концерт в салоне, танцы, краткосрочные романы. Окончен рейс, на борт приходят новые искатели приключений и любители летних круизов. И так рейс за рейсом, месяцы и годы… Да что я, для этого родился? Пошел в кадры, попросился на танкер, нефть перевозить.

В Хиросиме, на верфи Мицубиси, принимали только что выстроенный для СССР танкер серии «Л» – «Луганск». По тем временам – гигант: 64 тысячи тонн дедвейт – водоизмещение, два главных двигателя – два огромных винта дают до 32-х узлов, по палубе можно на мотоцикле гонять. Лифт на восемь палуб. Сплошная автоматика и лабораторная чистота в машинном отделении. Каюта для каждого члена экипажа с иллюминатором, душем и кондиционером. На верхней палубе бассейн, волейбольная площадка, стол для настольного тенниса, гири, штанга. Ходим, любуемся: это ж не работа – курорт!.