Михаил «Норман» - Доброволец. Записки русского пехотинца

Война многолика. Для кого-то она похожа на «Батальоны просят огня» или «Они сражались за Родину» (судя по рассказам служивших со мной очевидцев, именно так было под Семеновкой или на Саур-Могиле), чья-то война похожа на сериал «Диверсант» или американского «Снайпера». То, что довелось увидеть мне, весьма сильно смахивало на войну из первого «Терминатора». Кроме шуток, все выглядело именно так: грязный снег, серый бетон, ржавое железо, ледяной ветер завывает в пустых проемах окон, несет поземку по перепаханному взрывами полю с одинокой табличкой «мины» на краю; в развалинах «промзоны» мерзнут на постах часовые, а в тускло освещенных подземных коммуникациях теплится некое подобие жизни.

Там спят тревожным сном по 3—4 часа в сутки, едят, чистят оружие и ждут: ждут своей очереди идти на пост или в патруль, ждут команды: «дежурная группа, сбор!», ждут крика «тревога!». Время от времени сектор «прощупывает» вражеская артиллерия, которой отвечают наши минометы и артсистемы, но обычно над фронтом висит тревожная тишина, прерываемая звуками коротких перестрелок да отрывистыми докладами в эфире.

Днем относительно спокойно, если не считать «работы» артиллерии, ночь же – тревожное время. Ночь смотрит красными глазами тепловизоров и злыми звездами беспилотников, ночью выходят на охоту разведчики и диверсанты с обеих сторон, тогда из мрака и вьюги лезут враги. В бледно-зеленом мерцании приборов ночного видения на краю лесополосы возникают осторожно крадущиеся фигуры, и тогда тишина взрывается яростью автоматно-пулеметного огня и паучьи сети трассеров тянутся навстречу друг другу. К «концерту» присоединяется грохот АГС, хлопанье подствольников и разрывы минометных мин, кромсающие тьму жуткими вспышками лилового пламени, а группы усиления кидаются на свои позиции. Но ночной бой скоротечен. Все успокаивается, противник отходит, забрав убитых и раненых (если таковые появляются), снег заносит следы, и вновь над фронтом нависает тревожная тишина, лишь редкие огни осветительных ракет озаряют подбрюшья туч и мы продолжаем ждать рассвета, положив руки на ледяной металл оружия и до рези вглядываясь в темноту.

А потом приходит день, полный хмурыми, вооруженными людьми с небритыми, серыми от недосыпания лицами, с суетой, прибывающими и убывающими машинами, хлопками выстрелов на стрельбище, где тренируется очередная партия новичков, выходами патрульных групп и прочей рутиной, занимающей промежуток от ночи до ночи. И так проходит время.

Лежка снайпера в «Доме Павлова»

Пятно света от карманного фонарика скользит по ступенькам, затем высвечивает площадку и проход на этаж. Войдя в коридор, стараюсь топать посильнее: шаги гулко звучат в пустом здании. У нужной двери останавливаюсь, выключаю фонарик.

– Кто там? – Слышится изнутри.

– Норман. Смена.

– Заходи.

Обширная комната погружена во тьму. Белеют прямоугольники давно вышебленных артобстрелом окон, теперь затянутые пленкой. Смутно виднеются столы, очертания кульмана, – когда-то здесь находился проектный отдел. В углу шевельнулась тень, на миг напротив окна показался и вновь исчез темный силуэт.

– Ну, как тут?

– Как обычно, стреляют. – В мою протянутую ладонь ложится кирпичик коротковолновой рации. – Половина заряда. Удачи тебе.

– Спасибо.

Шум закрываемой двери, удаляющиеся шаги. Все, я один, опускаюсь на стул, еще хранящий тепло предшественника. Сняв с шеи автомат, кладу его на стол, стволом к двери, рядом с направленным в окно пулеметом. Тут же лежит пара сигнальных ракет, на полу, возле стены – гранатомет «муха». Осматриваюсь: за куском оконного стекла, закрывающим разрез в пленке, раскинулась темная декабрьская ночь, с ледяным ветром и грохотом выстрелов. Скоро новый, 2015 год. В салютах точно недостатка не будет.

НП расположен в угловой комнате на третьем этаже административного здания. Прямо передо мной бетонный забор с «колючкой» уходит вперед и вправо. Он огораживает двойным кольцом всю промзону, занимающую почти квадратный километр. Слева от забора лежит поле и деревня, на которую можно посмотреть из соседнего окна, а напротив – обсаженная деревьями и кустарником железнодорожная насыпь. Она же – условная линия фронта. «Железка» идет к Дебальцево, а сразу за ней начинается нейтральная полоса, перечеркнутая шоссе. Километрах в полутора-двух лесной массив. Там уже враги. А где-то за лесом опорный пункт противника – занятое ВСУ село Чернухино. Обзор с этого края не самый лучший: метров на триста влево и на сотню прямо. Дальше, за ЖД трудно что-то разобрать сквозь ветки деревьев, да и темно. Этот край обороны нашего гарнизона считается почти безопасным: левее и чуть впереди, уже за «железкой» стоят казаки, контролирующие ЖД переезд и бывшую автозаправочную станцию. Они там окопались давно и в серьез, надежно перекрывая огнем ближнее предполье. Поэтому у меня нет прибора ночного видения – он нужнее в другом месте, на правом фланге, где стоит так называемый «Дом Павлова», – вот в этом месте бывает горячо.