Ким Барссерг - Solar wind – Солнечный ветер. Протуберанцы

Танцуя, я эмоционально, нараспев декламировал Ладжзе стихи под ритм танго, как речевой аккомпанемент:

Мантра стихов созвучно вплеталась в мелодичные всплески танца, создавая невероятно поэтическое настроение, и возникало такое ощущение куража, что захватывало дух. Музыка не нуждалась ни в чём, она была самодостаточна, но мои стихи очень нуждались в музыке и с ней воспринимались с какой-то непонятной смысловой глубиной. Я это чувствовал по широко раскрытым глазам Ладжзы.

Мцвади был великолепен! Невероятно вкусный и сочный шашлык был подан в продолговатых мельхиоровых подносах, с лавашем и кинзой, как дополнение к основному блюду. Мы с Ладжзой уплетали его за обе щеки, запивая красным вином. Восхитительная кухня ресторана, красивое танго и великолепное вино, создало иллюзию безвременности пространства. Мы сидели за столом, болтали, курили, танцевали, иногда отлучались по своим надобностям и не заметили, как ресторанное гулянье стало подходить к завершению. Официант принес нам счёт и спросил, не нуждаемся ли мы в такси? Я рассчитался, поблагодарил официанта за прекрасное обслуживание. Оставив ему немного чаевых, сказал, что в такси мы не нуждаемся, и мы с Ладжзой направились к выходу.

– Подожди, Сева, – а почему ты отказался от такси, – спросила меня Ладжза, – нам же добираться аж в центр города, общественный транспорт уже не ходит?

– Ладжза, посмотри какой вечер, воздух, прекрасная погода, звезды на небе. Успеем поймать такси, давай прогуляемся.

– Да, конечно, ты прав, давай пройдемся.

Улицы района Матиашфельда были пусты: все добропорядочные граждане расположились в кругу своей семьи, а веселящиеся, в ночных барах. Неизвестно откуда-то вынырнувший автомобиль венгерский полиции, медленно двигался по проезжей части, оберегая покой граждан. Я и Ладжза с величайшим наслаждением и упоением, взявшись за руки, прогуливались в ночной прохладе города по направлению к конечной станции метро Ors Vezer Tere. Первый поезд городского метрополитена выезжает на свой маршрут в 4:30 утра, а заканчивает работу в 23:00 ночи. Время было уже за полночь и нам ничего не оставалось делать, как с конечной станции добираться до дому на такси.

Мы жили в одном и том же трехэтажном одно подъездном доме и, как оказалось, ещё на одном и том же этаже. Планировка здания была весьма интересный. Когда входишь в дом, попадаешь в довольно-таки просторную рекреацию, слева и справа которой, находились лестницы подъема на этажи. На первом этаже, в квартиры можно было войти непосредственно с холла, а на втором и третьем этажах, с внутренней лоджии, которая шла по внутреннему периметру здания и освещалась вторым светом – крышным зенитным фонарем. Я проживал в левой половине дома, а Ладжза в правой, и наши пути практически не пересекались, так как она пользовалась правой лестницей, а я левой. Но после того, как мы узнали, что живем на одном и том же этаже, обрадовались: ходить в гости можно непосредственно по лоджии. Я поднялся с Ладжзой по правой лестнице, чтобы посмотреть, где она живет и спросил:

– Можно я к тебе зайду?

– Можно, – сказала она, – минут через двадцать, я приму душ и переоденусь.

– Хорошо, – ответил я, – я сделаю то же самое.

Наши квартиры находились по диагонали друг против друга и пройдя по лоджии вдоль дверей других квартир, буквально, через несколько секунд, я уже открывал ключом дверь своей квартиры.

Когда я вошел в коридор и включил свет, навстречу мне из комнаты вышел Фим и приложив палец к губам шепотом произнёс:

– Тиши, брат, не шуми, отец уже спит.

– Хорошо, Фим, не буду, – сказал я, снимая обувь и куртку в специальной комнате для верхней одежды, которую так предусмотрительно проектируют венгры в своих жилых домах.

– Где гулял, Сева? – продолжал задавать мне вопросы Фим.