На доске объявлений Бутырки (мы называем ее доской позора, расположена сбоку плаца) появилась ксерокопия фото из личного дела разаттестованной «за внеслужебную связь» начальницы медчасти Краморовой. Спросил у зама Элтона Гордеевой, она исполняет обязанности начальника ПБ, пока тот в отпуске. Гордеева уклонилась от ответа: «Сложная история!» Мнение старой медсестры Татьяны Тарасовны: «Майоршу подставили. Не несла она с приема граждан вискарь и телефонные сим-карты». Подставили? Так могут с любым? Со мной?
Никто не предполагал, что снятие Краморовой запустит историю с Магницким. Новым начмедом был назначен непосредственно участвовавший в ней – Крабов.
15.05.09
С утра списывали тиорил. Его срок годности кончился. Когда ожидали комиссию, тиорил прятали. Сегодня «прогоняем» тиорил по картам. Назначаем, кому надо и не надо, «чтобы добро не пропадало». Приказ Окуневой, а она вторая в табели о рангах ПБ при отсутствующей Гордеевой.
В «страшные времена Снежневского», когда Андропов, Черненко и Устинов меняли друг друга с пугающей быстротой, я трудился в спецпсихбольнице в селе Дворянском Камышинского района Волгоградской области. В соцсоревновании, имевшем целью поддержание отечественной промышленности, наше отделение обогнало пять других по килограммам аминазина на душевнобольного. Секрет состоял в том, что кресты в листах назначения ставились фиктивные. Реально аминазин ссыпался или выливался в унитаз. Отводные воды шли к свиноферме. Свиньи стали дохнуть. Провели анализ сточных вод. Победителей разоблачили. Наказания не было, нас лишь пожурили. Во времена новой России все по-настоящему. Больным назначался и раздавался просроченный тиорил. Больные глотали тиорил и показывали медсестре языки как свидетельство, что не обманули.
20.05.09
На втором месяце работы в ПБ начальница II-го отделения впервые взяла меня за руку. Тут же отдернула. По Фрейду?…
Сегодня день рождения Элтона. Стол накрыли в аптеке, за зоной. Сам пил мало, берег трезвость для позже ожидаемого начальства. За столом Окунева привязывалась к моей работе. Ее бесят мои постельные отказы. По другую сторону стола сидела проштрафившаяся Краморова. Она меня узнала. Я ее – нет. Оказывается, мы вместе учились в Волгоградском мединституте. Она, в девичестве – Львова, была родом из Суровикина. Во время учебы жила в общаге. После института Краморова тоже распределилась на зону. Она знала о ситуации на спеце Дворянского. Будто бы после моего увольнения и переезда в столицу там случился бунт. Главврача по кличке Геббельс (худой и хромал) больные убили, начальнице 4-го отделения (кличка – Эльза Кох, по аналогии с той, что сдирала человеческую кожу для абажуров, собирала волосы для париков в немецком концлагере Второй мировой; у нашей Эльзы были совершенно шикарные свои волосы) во время обхода выкололи заточкой глаз. С одной стороны, ничего удивительного. И при мне в Дворянском больные по территории с топорами бегали, врачей в заложники брали, медсестер убивали. С другой – уж очень Краморова была озлоблена увольнением. Совсем чуть не доработала до пенсии. Все видела в черном свете… Краморова много пила и назло Окуневой зажималась со мной. На прощание обещала разыскать меня на выпускном институтском фото.
22.05.09
Элтон зашивал больному Шаранову самопорезы на шее. Слева – под новокаином, справа – без обезболивания. Шаранов извивался змеей и слезно просил метадон, промедол, любой другой наркотик.
Врач-терапевт Голышкина у каждого душевнобольного смотрит половые органы. Что это: простое любопытство, неудовлетворенность при муже-алкоголике или сказывается профессиональная подработка дерматологом-венерологом где-то во Владимирской области за Александровом? Лала Викинговна встает в два, завтракает в три ночи, едет на автобусе, в четыре утра садится на электричку. В восемь утра она на Трех вокзалах. В девять – в Бутырке. У Лалы нет соответствующего сертификата. Нигде, кроме Кошкиного дома, где не хочет работать ни один уважающий себя врач, Лалу терапевтом не возьмут. У Лалы комплекс неполноценности: «Что вы?! Я так мало знаю. Никуда более трудоустраиваться и не пробовала». Достаточно терапевтических знаний у лейтенанта медслужбы ФСИНа Голышкиной лишь для Бутырки. Все мы здесь собравшиеся – отбросы здравоохранения. Лечим же мы подонков общества.
Большинство сестер без удержу материт больных во время утренних обходов. Ходовая шутка в ответ на просьбы бани, прогулки, стрижки, смены белья: «Может, тебе и бабу с шампанским в камеру?» Если больной неудачно повесился, то есть был вынут живым из петли, ему обещают принести из дома веревку покрепче. Порезавшимся «мойками», т. е. лезвиями бритв, предлагают нож. Мат и подобные советы невозможны в присутствии Элтона. Меня же медсестры не уважают. Хрюндели! Неудивительно, что больные набрасываются, совершают самоубийства. Их провоцируют. Не всем убийцам жить захочется, когда во время обхода сестра или инспектор вслух и искренне жалеют, что в стране отменен расстрел. «Да я бы тебя своими руками!» Где я работаю!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу