Марина Болдова - Сестры

Ближайшая авиакасса находилась в гостинице «Жигули» на соседней улице. Шерман действительно не боялся, что Дарья может вернуться домой не вовремя. В крайнем случае, он разыграет душещипательную сцену встречи после долгой разлуки. Пусть уж напоследок мамочка увидит сыночка. А потом, конечно, придется ее убрать. Опасно оставлять обезумевшую от горя – радости женщину. Так что, по любому, лучше уж ей проявлять трудовой энтузиазм у зубоврачебного кресла. Он вышел на улицу и оглянулся по сторонам. То, что его трудно узнать, он понял сегодня, стоя перед зеркалом в Вериной ванной. Последние дни он не брился, и его лицо приобрело сероватый оттенок от черной с проседью щетины. Темные, едва пробившиеся усики, хороший южный загар, довершали картину, делая его похожим на туриста, вернувшегося с морского отдыха. Вздохнув свободно, он завернул за угол.

– Артем, ну что тут?

– Никто из дома не выходил. Но не похоже, что в квартире кто – то есть. Я прислушался под дверью, тишина мертвая. Кстати, окна выходят на противоположную сторону.

– Хорошо. Он мог просто куда-нибудь выйти.

– Мог. И насовсем.

– Сейчас подъедут Сергей с хозяйкой.

Около гаражей притормозили новенькие «Жигули». Безрядин помог выйти Вере, открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья.

– Здравствуйте, Вера Андреевна. Вы сейчас подниметесь в квартиру и ключом откроете дверь. И сразу же отходите в сторону.

– Вера согласно кивнула головой.

Тихо подъехал милицейский УАЗик. Четверо в пятнистой форме подошли к Борину.

– Петр, двоих поставишь у входной двери, двое – со мной.

Крепкий невысокий парнишка направился к дому.

Вера открыла входную дверь и пропустила вперед Борина и Артема Кораблева. Безрядин жестом показал ей на верх, и она стала подниматься по лестнице. За ней, осторожно ступая, двинулся парень в камуфляже, прикрывая ее собой.

Борин и Кораблев тихо вошли в квартиру. Из глубины ее не было слышно ни звука. Борин, держа пистолет в правой руке, обошел комнаты и кухню. Артем толчком открыл дверь в ванную.

– Пусто. Черт, ушел! Давай хозяйку.

Вера на негнущихся ногах вошла в квартиру. Заглянула в шкаф, на полочку в туалетном шкафчике и сказала:

– Нет его вещей. И вещей сына.

– Все. Уходим. Вера Андреевна, вам есть где переночевать эту ночь?

– Да, я могу пойти к своему сыну.

– Возьмите все необходимое, дня на три. Хотя, вероятнее всего, он уже едет в аэропорт. Как же вы не спросили его нового имени? И паспорт, конечно, не видели?

– Вера виновато развела руками.

Даша поднималась по узкой лестнице. Сегодня она воспользовалась черным ходом в первый раз с того дня, как здесь обнаружили мертвого Голованова. Неприятное чувство, что за ней следят, появилось у нее еще на нижней ступеньке. «Глупо бояться мертвых, обидеть могут только живые», – мысленно упрекнула она себя за трусость. Дверь в квартиру была не заперта, а только захлопнута. «Неужели Борин вырвался пообедать?», – Дарья открыла дверь и вошла в коридор. Нога ее задела стоявший под вешалкой незнакомый чемодан. «Интересно, что это? Моя ли это квартира?» – шуткой она попыталась отогнать от себя подкравшуюся тревогу. Даша подняла голову и остолбенела. В дверях комнаты стоял ее сын. Только повзрослевший. Такой, каким она его представляла себе бессонными ночами, уткнувшись в мокрую от слез подушку.

– Ленечка, – почти простонала она и рухнула на пол.

Даша открыла глаза и закрыла их снова. Наваждение не исчезло. Мальчик стоял перед ней на коленях и пытался напоить ее водой из стакана. На нее тревожно смотрели ее собственные глаза. Дрожащей рукой она дотронулась до его черных жестких волос.

– Давайте, я помогу вам встать.

Ленька со всей силы потянул ее за руку. Даша, не отрывая глаз от его лица, поднялась с пола и присела на пуфик.

– Как ты сюда попал, Леня?

– Мы пришли сюда с папой. Он открыл дверь своим ключом. А откуда вы знаете, как меня зовут?

– Это длинная история. А где отец?

– Ушел за билетами на самолет. Сегодня мы улетаем домой.

– Домой? Куда?

– В Израиль, в Хадеру.

– А как твоя фамилия?

– Фейерман. Леонид Фейерман.

– А кто твоя мама?

– У меня ее нет, она умерла, когда я был маленьким. Мы жили с папой и бабушкой.

У Даши опять потемнело в глазах. Она вдруг ясно нарисовала себе картину мнимой смерти мужа и сына. Ее просто обвели вокруг пальца, заставив оплакивать всю жизнь своего ребенка. Старуха Изергиль сумела таки настоять на своем и отняла у нее самое дорогое, что есть у матери.