Марина Болдова - Трудные леди школы Бауман

«…Оступишься – отмолишься? Так просто: сходил в церковь, поп кадилом помахал, грехи отпустил – и порядок!

– Тут ты заблуждаешься. В церкви работают обычные люди, права прощать им никто не давал. Так что – пришла с грехом, с ним и уйдешь. Не обольщайся.

– А как же?

– За все придется платить. И никак иначе…»

Вика краем глаза выхватила из общей картины куст, росший чуть поодаль от тропы. Что-то не так было с этим кустом. Сквозь ветки виднелось нечто красное вроде яркого крупного цветка. Но не мог этот куст цвести! Тем более практически у корня.

Она вернулась обратно по дорожке, изредка оборачиваясь посмотреть, далеко ли ушла Соня. Лишь только та скрылась из вида, Вика бегом кинулась в сторону.

– Софа, Софа, вы живы? – дотронулась она до лежащей женщины, узнав ту издалека. – Господи, что же это?! Да где же телефон! А! Вот! – Вика набрала номер мужа.

– Ваня, Ванечка, – она расплакалась. – Я нашла Софу. Тут, в кустах. Какую Софу?! Да Сашки Гурского мать, свекровь Сонину. Мы шли на пляж, я заметила что-то яркое в кустах. Соньку дальше отправила! А сама? Что сама?! Я тут, где она лежит. Не знаю, что с ней! Нет, кровь не вижу. Я боюсь! Ванечка, она не дышит…

Вика обессиленно прислонилась к стволу дерева, стараясь не смотреть в ту сторону, где лежало тело. «А где же Тошка?!» – вдруг похолодела она от мысли о сыне подруги и вскочила.

– Тоша, Антон! Тошенька! – голос ее сорвался.

– Что это, – вдруг услышала она шепот у себя за спиной и обернулась. Соня стояла рядом и неподвижным взглядом смотрела на тело свекрови.

– Сонечка, подожди, – потянула ее в сторону Вика.

– Я пришла – их там нет. Там, на пляже, вообще никого – холодно все ж, наверное, у воды. Что Софа там делает, в кустах? А где Тошка? Вика?! Где Тошка?! Он спрятался? Что за шутки они придумали с бабушкой? Антон! Выходи! – Соня заговорила строго, даже сердито.

Вика не знала, что делать. «Пусть ищет! Так время пройдет. Скорее бы Лунев подъехал. И полиция. Тошку украли! Дали Софе по голове, а его унесли. Что там весу-то в пятилетнем ребенке? Только кто? Господи, он такой маленький, домашний! Испугался, наверное! Сволочи!» Вдруг она вспомнила, как Ядвига впервые «показала» картинки ее будущего в хрустальном шаре. Плачущая женщина и мальчик. «Соня и Тошка, – поняла Вика. – И я должна помочь его найти!» В памяти всплыло и предупреждение Ядвиги, что она должна сыграть важную роль в их судьбе.

Валерия Георгиевна Шляхтина одной рукой пыталась застегнуть молнию на джинсах. Во второй была зажата щетка для волос. Поняв, что сделать два дела одновременно – причесаться и одеться – у нее не получится, в раздражении откинула щетку на кровать. Раздался звук удара металла о стекло. Валерия Георгиевна наконец дернула в последний раз за язычок застежки и застегнула пуговицу. Скосив глаза на скомканное шелковое покрывало, поняла, что так звякнуло: ручка щетки угодила в небольшое зеркало. Вид треснувшего стекла привел ее в ярость. Это оказалось последним штрихом, с самого утра незадавшегося дня. Ее муж должен был сегодня улететь в Штаты, но не улетел. И не счел нужным поставить ее в известность, что поездка сорвалась. Ей позвонил его референт Вадим, ее любовник, и предупредил, что свидание отменяется. Она решила еще понежиться в постели, но дурное настроение не отпускало. Предчувствие, что этот денек приготовил еще много сюрпризов, оправдалось. Следом за мужем «обрадовала» горничная Анжела. Девочка, хотя и вывезенная из деревни, но быстро пообтесавшаяся в городе, заявила, что уходит. И не куда-то, а «в замуж». Мол, жених (палаточный торговец!) не дозволяет ей работать. «А булавки себе ты на что собираешься покупать, дура? Или на каждую мелочь клянчить будешь?» – спросила ее Валерия Георгиевна.

Сама она старалась сохранить хотя бы видимость независимости от мужа, три раза в неделю посещая директорский кабинет в своем салоне красоты. К чести Шляхтина надо сказать, тот с самых первых дней совместной жизни взял на себя все расходы по содержанию семьи, оставив ей в личное пользование половину совместной зарплаты в двести сорок рублей в месяц. Он подрабатывал, где мог, делая быт двух молодых инженеров комфортным. Валерии же давала дополнительный доход комната в коммуналке, оставшаяся от бабушки с дедом. Эти деньги она откладывала «на ребенка», ничего не говоря мужу.