Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– Надя, извинЫ, другого путЫ не бИло, с ними цветами не получалось и бабами тоже, у них же нЭт баб в партии. – оправдался Стален.

– Хм, а ты прав, я об этом никогда не задумывалась, их бабами не возьмешь, да черт с ними, на первый раз я тебя прощаю, но что б больше о терроре я не слышала. Всё, забыли. Вставай с колен, Страна Советов, – и она протянула свою руку Ёсифу. – Да и коробки эти твои выбрось прямо сейчас.

Ёсиф посмотрел на заветные коробочки и со всего размаху бросил их в канал. Все четверо зашагали уверенным шагом в сторону квартала красных фонарей. Ранним утром квартал был абсолютно безлюден. Огромные витрины, завешенные тяжелым бархатом, оставались пусты. Немногочисленные дворники убирали узкие улочки квартала, после ночного гулянья. Одинокие пьяницы, те, которые не в силах были добраться до дома, валялись прямо у входов в рестораны или на прилегающих лавчонках. Изредка попадались попрошайки, но от ночной усталости они забывали свое предназначение и только приветливо кивали головой. Город продолжал спать. Надежда достала из нагрудника узелок, развернула его и прочитала название улицы.

– Нам надо на улицу Дамрак, – объявила она. – Там нас ждут.

– А какой дом? – поинтересовался Джежинский.

– Двадцать восемь Би, – ответила Надя.

– Ну, тогда мы пришли, вот эта улица, – Джежинский указал пальцем на табличку на доме. – Вот этот дом, но только без этой вашей приставки Би.

– Странно, а где же тогда Би, следующий дом тридцать и это четная сторона, там вон дальше тридцать два, где же двадцать восемь Би, – запаниковала Надя.

– НадЭжда не панЫкуй, щаз разберемся, – сказал Стален, подошел к двери и покрутил механический рычажок звонка.

Внутри помещения раздалась глухая трель. Потом послышался скрип не то двери, не то откидной лестницы, и дверь распахнулась. На пороге стоял мальчик лет десяти, глаза его щурились от раннего утреннего света, он был одет в пижаму оранжевой расцветки.

– Чем могу быть полезен? – тихо спросил он на чистославянском диалекте. От неожиданности у Ёсифа пересохло в горле, и он застыл, как монумент на пьедестале.

– Мальчик, – вмешалась Пупская, – а где тут дом за номером двадцать восемь Би.

– Это у нас, тетенька, в подвале, а кто вам нужен, мы тут с мамкой апартаменты сдаем, и народу много проживает, но я всех помню по имени и фамилии. Назовите, вы к кому.

– Мы к Инессе Ван Арманд, уж коль такой смекалистый. Мы верно пришли? – спросила Надя.

– Да, тетенька, верно. Это моя мамка. Только ее сейчас нет, она еще с работы не приехала. Могу вам предложить комнату снять, там ее и подождете.

– Ну, комнату, так комнату, верно, мужики, подождем его мать, – и она вопросительно обвела всех мужчин взглядом.

– Подождем, – дружно ответили они.

– Заводи нас в комнату, сынок, – иронически произнес Троцкин.

Мальчик открыл шире дверь и впустил путников. Внутри дома все было обустроено таким образом, чтобы ничего ни мешало движению постояльцев. Длинный коридор, переходящий в такую же вытянутую вглубь комнату, приводил к винтовой лестнице, уходящей на три этажа вверх. Мальчик осведомился у приезжих о наличии паспортов, собрал их воедино, перемотал красной ленточкой и положил в ячейку большого комода, стоящего под лестницей. Запер ячейку на ключ и повесил его на шею.

– С вас двадцать пять гульденов за комнату в подвале Би, – отрапортовал он.

– Ты чё, малый, совсем сбрендил, как двадцать пять, это ж пятьдесят наших золотых, да за них рабочий класс год целый пашет, – на чисто славянском выпалил Стален.

– А у нас тут капитализм, дяденька, нам тут пахать не приходится, мы все больше по домам. Купил домик, разделил его на комнаты и сдаешь постояльцам, денежки таким образом зарабатываешь, капитал наживаешь. Читали новый роман Маркса Энгельса «Капитал», так вот там все изложено, как нажить капитал, – со знанием дела произнес малыш.

– Я смотрю, тут сплошные вундеркинды от капитализма нас поучают, мы туда попали и на верном ли мы пути стоим, Надежда? – спросил Стален.

– Ладно, не причитай, видишь малец-то подкован, что даже Маркса Энгельса знает и, по всей видимости, читает. Вот и мы будем здесь уму-разуму набираться, чтобы в стране нашей такие вот дети рождались, – ответила Надя.

Она опять залезла в нагрудник, вытащила деньги, отсчитала двадцать пять гульденов и отдала мальчишке.

– Как зовут-то, тебя вундеркинд, – спросила она.

– Дик, Дик Ван Арманд, уроженец Утрехта, – четко ответил он. – Это меня мама научила говорить на славянском, она с Тифлиса.